Бесстрашная - [59]

Если бы только они подъехали к пруду верхом, как он и предлагал, у него была бы веревка, чтобы подтянуть Райну к берегу. Как же он справится? Как он ее спасет?

– Не бросай меня! – умоляла Райна, видя, что он метнулся к ближайшим деревьям. – Если ты меня бросишь, я умру.

– Сейчас вернусь! Держись, Квинни, – выкрикнул он, нарочно называя ее ненавистным прозвищем, чтобы поднять ее павший дух.

Он заставил себя не обращать внимания на страх в ее голосе и подавить собственный, поднимавшийся где-то внутри при мысли о том, что она сейчас ощущает. Он заставил себя не обращать внимания на свое бешено бьющееся сердце и двигался настолько быстро, насколько позволяла тяжелая одежда.

Его взгляд метался в поисках молодого деревца. Наконец он заметил одно на краю леса и набросился на него с яростью дикаря, стараясь перепилить ствол своим карманным ножом.

Лезвие не было предназначено для такой работы. Оно сломалось у самой рукоятки. Подгоняемый необходимостью, придававшей ему силы безумца, он схватился за деревце обеими руками, пригнул его к колену у самого корня и сломал, потом помчался к пруду.

Облегчение почти лишило его сил, когда он увидел, что Райна все еще цепляется за край полыньи. Если ему удастся вытянуть ее, он никогда больше не будет с ней грубым и жестоким, никогда больше не скажет ей худого слова, как бы она ни провоцировала его, думал Улисс, заключая с Богом безмолвную сделку.

Когда он добрался до кромки льда, то пополз на животе – желудок его сводило от страха. Он всегда был кабинетным человеком. Такие люди, как его отец и Террилл, гораздо лучше подходили для того, чтобы совершать героические поступки.

– Я не могу до тебя добраться, – крикнул он. – Лед меня не выдержит. Ты должна ухватиться за дерево.

Он направил деревце в сторону Райны. Оно не доставало до цели, и ему пришлось еще проползти по льду. Обед де Варгасов теперь стоял у него в горле.

Улисс пополз, преодолевая дюйм за дюймом и не осмеливаясь ускорить продвижение вперед.

Боже, пожалуйста, дай мне добраться до Райны вовремя, и пусть у нее хватит сил держаться за дерево!

Наконец ствол оказался возле полыньи.

– Боюсь, я уйду под воду, если потянусь за ним, – простонала Райна.

– Нет, не уйдешь, – заверил ее Улисс своим самым убедительным тоном, каким пользовался, когда хотел доказать виновному, что ему не следует бояться гнева правосудия. – Пруд не такой глубокий. Зацепись за дерево, и я тебя вытяну. Ну давай же, Квинни. Ты бы не оказалась в таком положении, если бы смотрела, куда несешься. Поэтому не рассчитывай, что я всю работу возьму на себя.

Как он и надеялся, на помертвевшем от холода лице Райны полыхнул огонь гнева. С мучительной медлительностью она ухватила деревце сначала одной, потом другой рукой. Улисс перекатился на спину. Упираясь пятками, он старался подползти поближе к краю пруда, сражаясь за каждый дюйм, напрягая мускулы отчаянным усилием воли.

Лед продолжал трещать и подрагивать при каждом его движении. Или это его тело дрожало от страха?

Вспомнив, как Райна уверяла его, что лед абсолютно надежен, Улисс испытал искушение придушить ее. Но сначала, конечно, он должен ее спасти. Он принял решение сделать это любой ценой, даже ценой собственной жизни, если потребуется.

Время, казалось, тянулось еще медленнее, чем двигался Улисс, пока он не почувствовал, что под ним твердая земля. Конвульсивным движением он перекатился на живот и встал на колени.

– Еще несколько футов, и я вытяну тебя, – ободрял он Райну. Бог знает, как она находила в себе силы держаться за деревце.

Наконец лед перестал трещать, и она оказалась на нем. Он потянул сильнее, не задумываясь о том, что его ладони оставляют на льду багровые капли крови. Когда Райна была уже настолько близко, что он смог дотянуться до нее, Улисс рванул ее к себе и прижал к груди, не замечая, что по его лицу текут слезы.

Холод и страх затормозили обычную живость его ума. Сначала ему показалось, что она вырывается из его объятий. Но потом он понял, что все ее тело содрогается от озноба, порожденного холодом, который мог ее убить, если бы он не начал действовать немедленно. Все еще крепко прижимая ее к себе и стараясь напитать ее тело своим теплом, он бросился к кучке хвороста, собранной им и Терриллом.

С крайней неохотой, не желая выпустить Райну ни на минуту, он все-таки заставил ее встать, потом вытащил дневную порцию сигар из кармана куртки – их оказалось три – и растер в некое подобие трута.

– Снимай одежду, – скомандовал он, чиркая спичкой о подошву сапога и поднося огонек к крошечной кучке табака.

– Ты с ума сошел? Мне и так холодно, – сказала Райна.

– Если ты сейчас же не вылезешь из своей мокрой одежды, тебе скоро станет еще холоднее.

Он добавил веток, пока не появилось пламя и дым не начал подниматься кольцами вверх.

Райна все еще стояла, где Улисс ее поставил, дрожа как осина на ветру.

– Черт бы тебя побрал, Райна, сейчас не время демонстрировать ложную скромность. Ты подцепишь воспаление легких, если не выпрыгнешь из своих мокрых тряпок.

– Я и рукой-то пошевелить не могу…

– В таком случае я сделаю это за тебя.

– Только посмей! – задохнулась она от ярости.