Бесстрашная магия (ЛП) - [31]

— Мне интересно послушать, — тон Марго был чуть ехидным, но выражение лица было серьезным. — Братишка как-то смог стать революционером.

Этот ярлык мне не нравился… но он подходил. Моя сестра хотя бы не злилась, хотя должна была понимать, что мы с Рочио обманули ее.

— Может, нам стоит присесть, — сказал я. — Разговор будет довольно долгим.

Я оказался во главе стола, родители сели с одной стороны, Марго — с другой. Я снял пальто, уперся локтями в поверхность из красного дерева.

— Если быть полностью честным, я должен рассказать обо всем, что началось с Экзаменом… но я не могу. Это сложно объяснить.

— Тебе, — Марго посмотрела на родителей. — Работники на Экзамене накладывают чары молчания на всех, кто его проходит. Он не может вообще говорить о том, что видел, делал и обнаружил там.

Я моргнул, глядя на нее.

— Откуда ты это знаешь? — она не давала понять до этого, что знала о чарах.

Она скривила губы, провела рукой по спутанным русым волосам, не заплетенным в привычную косу.

— В Вашингтоне прошло много встреч в последние дни, как ты понимаешь. И многие касались политики Конфеда. Кто-то с нашей стороны описал эти… предосторожности кому-то в правительстве Простаков. Я не знаю, что именно.

Как советник-маг для директора Объединенного штаба, Марго участвовала почти во всем, что было связано с отношениями между Конфедом и Белым домом. Сколько Круг был готов раскрыть после атаки мятежников? Департамент обороны явно хотел задать много вопросов о наших операциях по национальной защите.

Мама издала раздраженный звук. Папа помрачнел, но не был удивлен. Он подозревал, что условия Экзамена были серьезнее, чем знала публика, и потому он пытался помешать мне участвовать в этом.

Пока мы не ушли от темы, я продолжил:

— Как вы понимаете, мне было не по себе, когда я вернулся. И то, что я узнал… было неудобно оставаться в стороне, ничего не меняя. Я увидел листовку о собрании Лиги — для Приглушенных магов и Выжженных, которым не нравится их статус — и подумал, что стоит посмотреть, что они делают.

Глаза мамы расширились.

— Давно это было?

— Три месяца назад, — признался я, мысленно сжавшись. Три месяца лжи. — Я говорил, что ходил к друзьям, и это было почти правдой, но… я не думал, что вам понравится идея, и я не мог объяснить причину, по которой ходил туда. Было проще избегать темы. Понимаю, это был не лучший поступок.

Папа прижал ладонь к виску, словно у него болела голова.

— И что ты делал с людьми из этой Лиги три месяца?

Я все рассказал, от ранних встреч, когда скрывал фамилию, до последнего протеста, когда спровоцировал одного из стражей ударить меня, чтобы привлечь внимание Круга. Папа помрачнел, когда я признался, что смотрел в его документах, чтобы устроить один из ранних протестов Лиги.

— Если бы ты только со мной поговорил… — сказал он. — Финн, я не ожидал, что ты так поступишь за моей спиной.

Судя по лицу мамы, и она так думала. Вина, что уже была во мне, стала в желудке в десять раз кислее. Но что-то во мне противилось желанию виновато опустить голову.

— Я пытался говорить с тобой, — сказал я. — Озвучивал тревоги насчет Экзамена и того, как Круг всем управляет. Ты отмахнулся. Если ты не признавал, что что-то нужно менять, как я пошел бы к тебе за помощью в переменах? Но я хотел.

Папа двигал челюстью.

— Я не знал… если бы я знал, как ты был связан с теми людьми…

Я поднял руку.

— Уточню. «Те люди» — такие, как я. Маги, потерявшие почти всю или всю магию из-за того, что Конфед посчитал их недостойными. Разница лишь в том, что у них нет семьи из старой магии, фамилия которой открыла бы все дороги.

— У них был выбор, как и у тебя. Я не отрицал, что проблемы есть, но есть способы бороться с ними, не разрушая нашу безопасность.

Я ожидал стыд от этого властного тона и недовольства в его глазах, но ничего не было. Зато во мне вспыхнул гнев.

— А ты переживал о безопасности Конфеда, когда отправился спасать людей с горы Святой Елены, как рассказывал нам? — осведомился я. — Ты был не старше меня. Ты тоже советовался с родителями, а потом решил взять все в свои руки? Видел, что нужно что-то делать, и делал, но, в отличие от меня, тебе не помогала разобраться группа опытных людей.

— Финн, — мама смотрела на меня, словно не могла поверить, что я так себя вел. Лицо папы покрылось красными пятнами.

Мое горло сжалось, но я заставил себя продолжать.

— Но это важно. Мешать встрече мировых лидеров не так опасно, как раскрывать магию всему миру простаков. Разве те люди, которых лишили магии, не заслужили спасения?

Папа открыл рот и закрыл его, словно не мог подобрать правильный ответ.

Марго опередила его:

— Финн прав, — тихо сказала она. — Мы не были готовы слушать. И я не была. Мы удобно устроились с работой и всем остальным… А он занимался не глупостями. Это смело. Он пытался остановить тот бардак, — она махнула за окно, где уже не шел снег, но ветви хлестал ветер.

После того, как мы с Рочио обошлись с ней, я не ожидал, что она заступиться за меня.

— Прости за тот случай, — сказал я. — Взяли пропуск и…

Она покачала головой.

— Я должна была понять, насколько срочная ситуация, по твоим словам. Если бы ты ждал, пока мне станет удобно говорить, Аид знает, насколько хуже все стало бы. Прости. Я думала, что оторвалась от самодовольства старой магии… — она скривила губы. — А ты оказался настоящим мятежником. И ты расскажешь им остальное? То, что важно?