Бесстрашная - [13]

— Неплохо, — хмыкнула я.

— Спасибо, нима Катарина.

— Нет, нет! Просто Катарина. Какие могут быть церемонии между сослуживцами? — Я накинула на голову непромокаемый капор и уже собралась выйти из-под козырька, как опомнилась: — Только не забывай мне говорить «вы». Официоз разводить не стоит, но все-таки я твой шеф и отвечаю за тебя головой. Это ясно?

— Ясно.

Он выглядел таким кротким и послушным, как будто издевался. С подозрением я заглянула в миловидное лицо, но в темных глазах не было и намека на насмешку. Почему их взгляд мне казался пронизанным колючим холодом?

— Хорошо. — Я решительно направилась по пешеходной мостовой.

— Только, Катарина! — остановил меня оклик. — Причал в противоположной стороне.

Вот ведь ослица! Затормозив, я произнесла самым небрежным тоном, на какой оказалась способна:

— Хотела срезать.

— Тогда пойдем коротким путем, — тут же согласился Ян и глянул в серое тяжелое небо. — А то дождь крепчает.

— Лучше людными улицами, — мгновенно нашлась я, разворачиваясь в нужную сторону. — Центральный район очень неспокойный.

— Здесь же восемь стражьих пределов…

Святые Угодники, и откуда ты, умник, прибился в мою спокойную заводь?!

— Вот я и говорю, что район неспокойный. Иначе зачем им столько пределов строить? — фыркнула я и проворчала: — Кстати, почему ты говоришь мне «ты»?

— Простите. — Он убрал закрытый в поцарапанный чехол гравират в суму и перекинул ее через плечо.

Берег Вислы, где спасатели на лодках щупами проверяли дно, облепили неугомонные газетчики и любопытные зеваки. Вдалеке гнул каменную спину Горбатый мост, и на нем толпились зрители, привлеченные поиском известной самоубийцы. У самой кромки воды дежурили хмурые стражи в форменных плащах.

Подмерзший народ перешептывался — боялся громко разговаривать рядом с утопленницей. Тут же мальчишки-оборванцы, нахохлившиеся на перевернутой лодке, в ожидании страшного улова хрустели мочеными яблоками.

— Она правда сейчас у вас дома? — тихо спросил Ян.

— Угу.

— Тогда зачем мы здесь?

— Хочу доказать шефу, что в реке никого нет.

Через недолгое время в середине реки сетью выловили труп темноволосой женщины. Спасатели перевалили тело через бортик, натужно загребли веслами, а на берегу, точно закипевший суп в очаге, вспенились нервические разговоры. Пытаясь очистить пространство, стражи принялись отгонять нахлынувший к воде, словно волна, народ.

Окостенелое тело, опутанное сетями, вывалили на берег, как тюк, без всякого уважения к страшной смерти. Утопленница была наряжена в белое платье, словно специально перед смертью надела саван, и длинная юбка задралась, оголяя синеватые коленки. Лицо девицы оказалось настолько обезображенным, что узнать известную актерку, наверное, не смогли бы близкие, если бы они у нее имелись. Однако на запястье с почерневшей сеткой окаменелых вен красовался драгоценный браслет из изумрудов, знакомый даже мне по цветным гравюрам в газетных листах.

Мне показалось, что земля под ногами превратилась в болотную жижу и меня начинало медленно затягивать в трясину. Страшные люди, как их назвала сама Жулита, защищали себя. Они вовсе не собирались оставлять Анну Кобыльскую, девчонку из провинциального городка, в живых!

Где-то над головой раздался сухой щелчок гравирата, бухнула магическая вспышка. В ушах тоненько зазвенело, к горлу подступила тошнота, а перед глазами померкло. Теряя сознание, я услышала обеспокоенный голос Яна:

— Катарина! Приди в себя!

Но меня уже поглотила темнота.

— Если ты боишься трупов, то зачем поехала к реке? — спросил Ян, когда мы тряслись в наемном экипаже по дороге в контору. Я прикрывала глаза рукой и старалась сосредоточиться на том, как справиться с дурнотой. Но лишь перед мысленным взором возникала бледная рука с изумрудным браслетом, как тошнота становилась невыносимой. Глянув на попутчика из-под ладони, я буркнула:

— Ты мне снова тыкаешь.

— Извините. Зачем вы поехали к реке?

Потому что наивно полагала, будто имею дело с людьми, а не со зверьем, способным убить невинного человека только ради того, чтобы подтвердить самоубийство Жулиты…

Казалось, стенки закрытой кареты стали медленно сдвигаться, грозя сдавить меня намертво.

— Остановите! — постучала я, привлекая внимание возницы, и обратилась к Яну, даже не пытавшемуся скрыть удивление: — Ты отвези в контору оттиски. Мне надо проветриться.

Открыв дверь, я спрыгнула с подножки на влажную мостовую. В городе сгущались сумерки. Крапал мелкий дождь, и брусчатка блестела в ярком свете фонарей. Это только на окраинах палили унылые масляные огни, в центре жгли магические кристаллы.

В голове крутилась страшная мысль, что, решив написать разгромную колонку о тайной связи высокого чиновника и беспутной актерки, я запустила страшную цепь событий, приведшую к смерти человека.

— Осторожно! — Кто-то схватил меня за локоть и ловко отодвинул от прогрохотавшей на расстоянии руки кареты.

Мы находились в тихом узком переулке, где было невозможно разъехаться двум экипажам. Ян смотрел на меня с вежливым любопытством.

— Как я здесь оказалась?

— Ну, вы просто… — Он неопределенно указал рукой вперед. — Шли.

— А ты за мной? — растерянно переспросила я, хотя ответ был очевиден.