Бесспорное правосудие - [93]

– Три года назад. Она привозила Октавию погостить у отца неделю. Венис провела здесь всего час. За Октавией она не приехала. Люк посадил дочь на поезд в Вареме.

– И больше не приезжала? Я говорю об Октавии?

– Нет. Я думала… то есть мы думали, что она проведет какое-то время с отцом. Права опекунства принадлежали матери, но ребенку нужен и отец. Однако ничего не вышло. Октавия скучала в деревне и была груба с малышкой. Мэри было всего два месяца, когда Октавия ее ударила. Не очень сильно, однако сознательно. После этого ей, конечно, пришлось уехать.

Вот так все просто. Полное отвержение. Ей пришлось уехать.

– И отец на это согласился?

– После того, как она ударила Мэри? Естественно. Как я сказала, визит не удался. Когда Октавия была маленькая, ему не позволяли быть ей отцом. В восемь лет ее уже поместили в престижную частную школу, и после развода он редко видел дочь. Не думаю, что она его по-настоящему любила.

«Как и отец – ее», – подумал Дэлглиш. Однако не стоит ступать на опасную территорию личных отношений. Он офицер полиции, а не семейный врач. И все-таки нужно наполнить живыми красками черно-белый портрет Венис.

– Значит, с тех пор ни вы, ни ваш муж не видели мисс Олдридж?

– Нет. Но я могла увидеть Венис в вечер ее смерти, если бы она подошла к воротам.

Голос женщины звучал спокойно, безучастно. Она говорила так, будто речь шла о качестве кофе.

Дэлглиш выработал привычку скрывать удивление, когда подозреваемый сообщает неожиданные факты. Но эта женщина никогда не была в числе подозре-ваемых.

Отставив кружку, он спокойно произнес:

– Вы хотите сказать, что тем вечером были в Лондоне? В эту среду, девятого октября?

– Я поехала на встречу с Венис в «Чемберс». Это была ее инициатива. Предполагалось, что она отопрет дверцу в воротах, ведущих из Деверо-Корт, но она не пришла.

Эти слова мгновенно вывели Дэлглиша из состояния праздной неги, в которую его погрузило обольстительное спокойствие этой комнаты и естественная женственность хозяйки. От этого посещения он ждал всего лишь дополнительной информации и чисто формального подтверждения алиби, в котором не сомневался. Однако теперь эта поездка, предпринятая больше для собственного удовольствия, принимала другой оборот. Неужели эта женщина была столь наивна? Дэлглиш надеялся, что голос не выдаст его:

– Миссис Камминз, разве вы не догадывались, что это важная информация? Вам следовало сообщить ее раньше.

Если она и уловила в его словах упрек, то никак этого не проявила.

– Я знала, что вы приедете. Нам звонили. И решила, что лучше дождаться вас. Всего лишь один день. Что тут плохого?

– Скорее всего ничего. Но и пользы никакой.

– Извините, но ведь сейчас мы как раз об этом говорим.

Тут девочка слезла со стула и направилась к матери, неся на пухлой вытянутой ладошке что-то похожее на плоский пирог, украшенный маленькими шариками. Предполагалось, что это ягоды смородины или вишни. Она протянула свое творение матери, ожидая одобрения. Миссис Камминз наклонилась и, притянув ребенка к себе, что-то шепнула ей на ухо. Мэри, ни слова не говоря, кивнула, вернулась за столик и самозабвенно продолжила лепку.

– Не могли бы вы рассказать все по порядку? – попросил Дэлглиш. Вопрос о «порядке» напрашивался. Где начало этой истории? Совпадает с их женитьбой? С разводом? – Почему вы поехали в Лондон? Что случилось? – добавил он.

– Позвонила Венис. В среду рано утром – не было восьми. Я еще не начала работать. Люк уже сел в грузовик, чтобы ехать на ферму в районе Бир-Реджис за обещанным навозом для сада, а на обратном пути должен был кое-что купить в Вареме. Наверное, я могла бы выбежать и остановить его – но не стала. Я сказала Венис, что он уехал, и тогда она объяснила, в чем дело. Это касалось Октавии. Ее беспокоили отношения Октавии и этого парня, которого Венис защищала. Она хотела, чтобы Люк вмешался.

– Как звучал ее голос?

– Скорее раздраженно, чем расстроенно. Она торопилась. Ей надо было ехать в Суд Короны. Если бы со мной разговаривала не Венис, а другая женщина, я бы подумала, что она в панике. Но Венис не позволяет себе впадать в панику. Однако она сказала, что дело срочное. Ждать, пока вернется Люк, она не могла, и потому передала для него сообщение.

– Чего она хотела от вашего мужа? – спросил Дэлг-лиш.

– Чтобы он положил конец этим отношениям. Она сказала: «Он отец и пусть ради разнообразия проявит чувство ответственности. Подкупит Эша, увезет Октавию на какое-то время за границу. Расходы я возьму на себя». Эш – имя этого юноши, но, полагаю, вы это знаете.

– Да, мы знаем, – ответил Дэлглиш.

– Венис сказала: «Передай Люку, что нам надо об этом поговорить. Лично. Сегодня вечером я жду его в коллегии в своем кабинете. Ворота на Мидл-Темпл-лейн закрыты, но он может пройти через ворота в конце Деверо-Корт». И подробно объяснила, где это. «Проход – Деверо-Корт – находится напротив Дома правосудия, в конце его паб под названием «Джордж». Надо идти по этому проходу, затем повернуть налево, потом почти сразу направо, где будет еще один паб «Деверо». Там же он увидит черные, обитые железом ворота, в которых есть маленькая дверка». Мы договорились, что Люк придет туда в пятнадцать минут девятого. К этому времени ворота запирают, но Венис подойдет и откроет ему дверь. «Я не заставлю его ждать, – сказала она, – и, надеюсь, что мне ждать не придется».