Бессмертный город - [60]

Жюльен не сразу понял, что произошло. Гость удалился в свои покои, Депен ходил взад-вперед и метал громы и молнии, а квадратная коротышка Розелина придумывала первое, что приходило в голову, чтобы удовлетворить любопытство журналистов, которых это скорое возвращение застало врасплох. Но скрыть правду от консула не могли. Впрочем, новость распространилась очень скоро; на вилле Пиреус гость наткнулся на запертые ворота. Несколько настойчивых звонков в конце концов вынудили недовольного привратника открыть ворота сада.

Как ни странно, Лионелла Шёнберг была дома. Она попросила извинения за легкое недоразумение, но взгляд высокого гостя уже подернулся тусклой пленкой, что указывало у него на недовольство. Несколько лиц из свиты прошли в гостиные, где, к своему удивлению, никого больше не обнаружили.

— Так мы сможем спокойно поговорить, — только и сказала г-жа Шёнберг.

Она отвела гостя в сторонку и некоторое время беседовала с ним. Гостиную украшала картина, выполненная в барочной манере и изображавшая Юдифь, которая светится счастьем и держит в руке голову Олоферна. О чем говорили гость и хозяйка в те десять — двенадцать минут, что длилась их уединенная беседа, никто не знал. Заинтригованному Депену, который пожелал приблизиться к ним, патрон раздраженно приказал оставаться на месте.

Сели за стол. Беседа не клеилась: говорить было не о чем, так как, по всей видимости, все уже было сказано. Напротив г-жи Шёнберг сидела ее дочь — кожа да кости — и весь обед ковыряла в тарелке с салатом; впрочем, блюда были самые что ни есть заурядные, вино третьесортное, атмосфера натянутая. Гость надеялся возобновить дружбу, совершить паломничество в места, где он бывал молодым и счастливым, а натолкнулся на старуху если не открыто враждебную, то уж точно безразличную к нему. Она говорила о туристах, проекте нового аэропорта; словом, сразу после кофе гости встали из-за стола и в величайшем смятении вернулись во дворец Саррокка. Премьер сразу поднялся к себе, не пожелав ни с кем разговаривать.

Депен стал выяснять, кто отвечал за организацию обеда. Ответственный за протокол предстал перед ним. Он доложил, что первым нанес визит г-же Шёнберг он, затем еще несколько раз возвращался к ней, как и положено, с агентами безопасности. Еще накануне все было в полном порядке. Чтобы приостановить возможный скандал, Депен приказал опубликовать коммюнике, в котором говорилось о том, что вдова Юлиуса Шёнберга, старого друга премьера, внезапно почувствовала недомогание и гости были вынуждены отказаться от прогулки по знаменитому саду, где их поджидали фотографы. К великому изумлению Жюльена, это объяснение удовлетворило всех присутствующих журналистов и корреспондентов. Когда десять минут спустя глава правительства позвал его и попросил подать кофе, к тому, что произошло, больше не возвращались. Личный врач высокого гостя запротестовал было против такого количества кофе, но тот ледяным взглядом пресек любые возражения.

Мало-помалу лицо его светлело. Хоть ему и не удалось до конца согнать с него маску недовольства, он все же подчеркнуто бесстрастно окунулся в последующие мероприятия программы — секретом собирать волю в комок в моменты наибольшего горя или волнения он владел безукоризненно. В кабинете консула состоялось совещание, на которое созвали дюжину самых влиятельных людей города. Жюльен собрался было устроиться за своим столом, на котором, как это принято на званом обеде или международной конференции, стояла его визитная карточка, но тут ему передали, что его требуют в квестуру. Таким образом, он не мог слышать, о чем говорили собравшиеся на этом совещании, среди которых были его друзья — маркиз Берио, маркиз Яннинг, граф Нюйтер, князь Жан, адвокат Тома и еще несколько родовитых горожан. Любопытно: в кабинете висело полотно конца XVII века, на котором было изображено специальное заседание совета Двенадцати, который одно время возглавлялся великими герцогами: перед ними стоял посол Франции в Н., носящий имя рода, прежде очень известного, но давно угасшего.

Вернувшись, Жюльен застал лишь самый конец совещания. Лица присутствующих были серьезны, словно речь шла о будущем всего мира, но тем не менее на них не было напряженности, словно будущее это не было таким уж беспросветным.

Чуть позже к консульству подали три черных лимузина с шоферами в ливреях за рулем. Они ждали выходя гостя, который собирался отправиться на мероприятие «сугубо частного» порядка, предусмотренное в этом частном визите, уже в достаточной степени ставшем достоянием общественности. Премьер поздоровался с теми, кто ждал его перед консульством. Когда он пожимал руку Жюльену, лицо его оставалось неподвижным. Затем он сел во вторую из машин. Первая уже рванула вперед, третья тронулась за двумя предыдущими. Не успел Жюльен глазом моргнуть, как Депен, м-ль Текю и остальная свита расселись по машинам, предоставленным в их распоряжение городской префектурой. Консул остался один с чиновником протокольного отдела, который попросил извинить его:

— Я спешу в аэропорт, где нас ждут вертолеты, чтобы доставить в П.