Бессмертный город - [58]

В пять часов Жюльен, не покидавший своего кабинета, как по тревоге был поднят шумом. Гость собрался возобновить прогулку. Его провели по залам музея изобразительных искусств, муниципального музея, где была собрана скульптура из церквей и дворцов. Часа через два, когда кортеж машин остановился на Ратушной площади, гость обратился к Жюльену:

— Господин консул, а что бы вы мне показали теперь, придись вам выбирать что-то одно?

Вся свита как по команде впилась в Жюльена глазами. Он догадался о царившем замешательстве: вопрос не был предусмотрен. Лицо Депена выражало подлинную тревогу. Жюльен колебался.

— Можно было бы осмотреть Санта Мария делла Паче, — выговорил он наконец.

— Браво! — воскликнул премьер. — Это самая красивая церковь Н.

Жюльен оказался на высоте. Все медленно, так как это было поблизости, направились к церкви, которую Жюльен рассматривал уже как собственную вотчину. Несколько полицейских шли впереди и прокладывали дорогу в толпе в общем-то апатичных туристов. На площади, где возвышался великолепный, облицованный мрамором собор, старик взял Жюльена под руку.

— Уверен, вы блестящий гид, господин консул.

Консул оправдал надежды. Он обрисовал высокому гостю, не хуже его разбирающемуся в этом, гармонию сперва двух аркбутанов, заканчивающихся наверху изящными завитками, потом аркатуры, поддерживающей нижний карниз, и входа прилегающего монастыря.

Они вошли в церковь. Не скупясь на слова, Жюльен описывал свои любимые полотна. Как ни странно, часовня Грегорио была открыта. На пороге ее стоял Валерио, словно предупрежденный о посещении. Однако плохо освещенные фрески кисти того же мастера, что создал «Торжество Венеры» в большой зале дворца Грегорио в П., были едва различимы. Гость ненадолго задержался перед ними. Валерио что-то сказал ему, он кивнул в ответ. У монастыря Жюльен вновь сделался чичероне. Он нашел проникновенные слова, чтобы рассказать о наполовину сохранившейся фреске, изображающей потоп и Страшный суд. Никогда лицо Христа, выделяющееся на фоне воскресающих мертвецов, не казалось более торжественным, более величавым. Гость слушал, кивал головой.

— Как все это призывает нас к смирению! — проронил он.

Слева от Христа епископ с ужасом отпрянул от поднятого указательного пальца Спасителя. Наступал вечер, фрески начали погружаться в темноту и меркнуть. Лицо Христа, также темневшее, казалось вылепленным из бронзы. Кто-то вполголоса заметил, что есть определенное сходство между этим образом, написанным пять столетий назад на стене монастыря незнакомым художником, и государственным деятелем. Он услышал это и улыбнулся.

Вечер в честь гостя в консульстве был кульминацией карьеры Жюльена в Н. Архитектор Соллер занимался оформлением отремонтированных помещений, а также устройством банкета. Даже в кабинете Жюльена было установлено с десяток накрытых столов. На верху парадной лестницы струнный квартет встречал гостей музыкой Боккерини[67].

Во время ужина исполнялась музыка Люлли, Рамо, Жана Мари Леклера[68]. Были приглашены все друзья консула, а также некоторые официальные лица, которых до сих пор он встречал лишь мельком; рядом с ним в черном платье и дивном бриллиантовом колье стояла м-ль Декормон, помогавшая ему представлять гостей премьеру, который каждого одаривал любезностью. Немало поздравлений с окончанием работ во дворце, в который многие попали впервые, выпало и на долю Жюльена. Кое-кто вспомнил о былых празднествах в консульстве, о балах, задаваемых г-ном де Жуаньи, и воодушевленный Жюльен также пообещал в скором времени и праздники и балы. Едва ли он обратил внимание на одно замечание: его предшественник умер во дворце Саррокка как раз на следующий день после одного такого праздника.

— Да, — продолжал маркиз Берио, не отдавая себе отчета, что разговор принимает неприятный оборот, — я и нашел тело бедного Жана Рене. У меня с ним была назначена встреча и...

Его жена, приблизившись, сделала ему знак замолчать. Он извинился и отошел. Жюльен, заинтригованный, наклонился к м-ль Декормон.

— А что случилось с бедным господином де Жуаньи? Он что, вдруг взял и умер?

— Я думала, вы знаете. Господин де Жуаньи застрелился, — ответила м-ль Декормон, отводя глаза.

Если бы в этот момент не подоспел Депен, на вид более озабоченный, чем обычно, Жюльен, может, и увидел бы в этом дурное предзнаменование. Но тот отвел его в сторону и поделился своим беспокойством по поводу слишком затянувшейся беседы гостя с прокурором.

— Не хватало еще, чтобы этот тип утомил его! — воскликнул он.

Жюльен отправился выручать гостя и напрочь забыл о печальной судьбе своего предшественника во дворце Саррокка. Он был слишком возбужден вечером и чувством торжества при виде довольного гостя, чтобы поддаваться темным мыслям по поводу событий пятнадцатилетней давности.

После ужина, удавшегося на славу, гость произнес тост. Он заговорил об Н. и Франции, назвал тех, кого знал здесь некогда, поблагодарил за гостеприимство. Затем упомянул о завтрашнем дне, который будет для него возвратом к источникам, похвалил консула, так великолепно организовавшего как этот вечер, так и весь его визит. Раздались аплодисменты, в какой-то мере относящиеся и к Жюльену, тот покраснел, как ребенок.