Бессмертный флагман - [27]

Правда, даже после того, как «И-16» был принят на вооружение и пошел в серийное производство, Чкалов потратил еще немало усилий, разъезжая по строевым частям, демонстрируя рядовым пилотам, что за золотая машина дается им в руки, личным показом уничтожая миф об опасности его любимого «ишака».

* * *

Современник Чкалова, один из самых мыслящих и образованных в инженерном отношении летчиков эпохи, заметил однажды: «Видимо, совершенство достигается не тогда, когда нечего более добавить, а тогда, когда ничего больше нельзя отсечь…»

Эти слова могут быть с абсолютной точностью приложены к истребителю «И-16», самому совершенному самолету тридцатых годов нашего века.

И еще тот же летчик говорил: «На вершине своего развития машина как бы перестает быть машиной». И это верно! Внешне «И-16» напоминал окрыленную пулю. В ней, в этой удивительной пуле, я утверждаю по собственному опыту, жила трепетная живая душа. Душа машины раскрывалась не сразу, она не была ангельской, не-ет! Но она умела платить за любовь любовью, за нежность — нежностью, а за подлинное мастерство дарила летчикам жизнь и победу над врагом. Дарила, пока могла дарить, пока не состарилась.

* * *

Совсем недавно я вновь встретился с «И-16», поставленным на вечное хранение в городе Чкаловске, в музейном ангаре. Взглянул и подумал: а ведь и сегодня, когда новые времена принесли в авиацию совершенно новые формы, наш старый добрый «ишачок» не кажется архаичным. «И-16» — объективно красивая машина, такая же красивая, как стреловидный «МИГ», как классический «ТУ-104».

С волнением поднялся я в кабину чкаловского «И-16», взял ручку управления на себя, покачал элеронами и только тут ощутил прилив непонятного беспокойства: не полетит, больше не полетит… И не сразу сообразил, в чем дело: самолет утратил свой неповторимый живой запах — трепетный аромат чистого бензина, горьковатый присадок перегретого масла, пронзительно-острый дух эмалита…

Самолет умер. Осталась лишь форма. Прекрасная и вечная… Ну что же, все проходит. Так и должно быть.

* * *

Тридцать лет для человека, треть жизни проработавшего в авиации, овладевшего несколькими десятками самолетов разных конструкций, — солидный возраст.

Существует мнение, что настоящего человека определяют прежде всего три качества: независимость, снисходительность, юмор. Если даже не считать это утверждение исчерпывающим и достаточно строгим, все равно любопытно «примерить» его к Чкалову.

Независимость? Да, он был независимым. И эту ярко выраженную черту характера пронес через многие испытания судьбы, начиная от выбора ремесла летчика и кончая отчаянной борьбой за жизнь истребителя «И-16».

И ни девятнадцать дней, проведенных в брянской тюрьме, ни многочисленные укусы недоброжелателей — ничто не повлияло на это завидное его свойство, устойчивое, как сама Россия, неисчерпаемое, как Волга, на берегу которой он родился, возмужал, встал на собственные ноги.

Снисходительность? Снисходительность давалась Чкалову труднее, особенно в ранние годы. Когда совсем молодого летчика Чкалова спросили:

— Что, по твоему мнению, надо сделать с летнабом, нечаянно полоснувшим из турельного пулемета по старту (только по счастливой случайности дело обошлось без человеческих жертв. — А. М.)?

Чкалов без колебаний ответил:

— Судить…

С годами, однако, он сделался терпимей и многое прощал товарищам, друзьям, коллегам. Многое, но не все.

Валерий Павлович совершенно непримиримо относился ко всякой плохой работе, к тому, что принято называть тяп-ляп.

Уже в бытность свою народным депутатом, он зашел однажды за кулисы Горьковского городского театра. Увидел жалкие занавески, продувные артистические уборные, запустение и грязь в подсобных помещениях и пришел в ярость.

Чкалов долго стыдил руководителей театра:

— Какое, к чертям собачьим, может быть искусство в таком хлеву? (Вероятно, биограф еще смягчил подлинный чкаловский текст).

Чкалов решительно потребовал дополнительных ассигнований на ремонт, благоустройство здания и упорядочение актерского быта. И не успокоился до тех пор, пока не добился своего.

Юмор? Все, кто помнит живого Чкалова, отмечают его находчивость, остроумие, умение по достоинству оценить чужую шутку.

Однажды в актерской компании (Чкалов очень любил общаться с людьми искусства) конферансье, развлекавший собравшихся, «скомандовал»: «Герой Советского Союза Чкалов, изобразите штопор» (Г. М. Ярон и Н. П. Смирнов-Сокольский уже изобразили милиционера и пешехода-штрафника). Валерий Павлович отреагировал моментально: достал перочинный ножик из кармана, открыл штопор и сказал: «Пожалуйста».

Вот еще два, пожалуй, даже более типичных диалога, характеризующих чкаловское чувство юмора.

Шел чрезвычайно ответственный разговор о предстоящем перелете через Северный полюс в Соединенные Штаты Америки. У всех в памяти еще была свежа неудача С. А. Леваневского, постигшая его на самолете «АНТ-25». От исхода совещания зависело все.

Сталин. Все-таки один мотор… Это надо не забывать…

Чкалов. Товарищ Сталин, мотор отличный… нет оснований беспокоиться. А кроме того, один мотор — сто процентов риска, а четыре — четыреста…