Бессмертники - [13]

— Финансовый район. Ты приезжий?

Саймон, кивнув, подходит к окну, смотрит на деловые здания с подсветкой. Улицы внизу почти пусты, пара бродяг да пара такси не в счёт.

— Что-нибудь принести? — кричит из кухни хозяин, держась за ручку холодильника. Кайф от таблеток почти улетучился, но даже на трезвую голову новый знакомый кажется привлекательным: стройный, мускулистый, с правильными чертами — модель с обложки.

— Как тебя зовут? — спрашивает Саймон.

Хозяин достаёт бутылку белого:

— Будешь?

— Ага. — Помолчав, Саймон добавляет: — Не хочешь говорить, как тебя зовут?

Новый знакомый подсаживается к нему на диван с двумя бокалами.

— В подобных случаях обычно не говорю. Но можешь звать меня просто Ян.

— Ладно. — Саймон через силу улыбается, хотя ему слегка тошно — и от сравнения с другими (сколько их было, «подобных случаев»?), и от скрытности Яна. Разве не затем съезжаются в Сан-Франциско геи, чтобы жить открыто? Но, возможно, придётся запастись терпением. Саймон представляет их будущие встречи: как они с Яном лежат на пледе в парке «Золотые ворота», как жуют бутерброды на пляже Оушен-Бич, а над ними кружат чайки, серые крылья вспыхивают на солнце, отливая рыжиной.

Ян улыбается. Он старше Саймона лет на десять, а то и на пятнадцать.

— У меня охренеть как стоит, — говорит он.

Саймон вздрагивает, внутри нарастает желание. Ян уже стягивает брюки, затем бельё, и вот он: пунцовый, с гордо поднятой головкой — член, достойный короля. Саймону тоже становится тесно в джинсах, он встаёт, чтобы их стащить, застревает ногой в штанине, срывает. Ян опускается на колени, к нему лицом. В узком закутке между диваном и стеклянным столиком он тянет Саймона к себе за ягодицы, и мгновенно — ничего себе! — член уже у Яна во рту.

Саймон стонет, тело его дергается вперед. Ян одной рукой упирается ему в грудь и сосет, а Саймон задыхается от изумления и долгожданного, запредельного удовольствия. В жизни это ещё приятней, чем он представлял, — мучительное, бездумное блаженство, этот рот на нем, словно густо печет солнце. Когда он уже на краю оргазма, Ян, отстранившись, хитро ухмыляется.

— Хочешь забрызгать сплошь весь этот прекрасный чистый пол? Хочешь обкончать этот прекрасный паркет весь сплошняком?

Саймон недоумённо вздыхает — совсем не того он хочет.

— А ты?

— А я хочу, — говорит Ян. — Да, хочу — И подползает на коленях, и член — багровый, почти пурпурный — нацелен на Саймона, будто скипетр. Вдоль ствола извилисто змеится набухшая вена.

— Слушай, — просит Саймон, — давай передохнём, а? Совсем недолго, секундочку?

— Ага, давай. Что нам стоит? — Ян разворачивает Саймона лицом к окну и, зажав в руке его член, дрочит. Саймон стонет, и вдруг тупая боль в коленях напоминает ему, где он находится, возвращает его к Яну, а тот настойчиво пытается раздвинуть ему членом ягодицы.

— Можно… — Саймон тяжко вздыхает, он почти дошёл до грани, и слова даются нелегко. — Можно, мы, ну?

Ян садится на корточки.

— Чего, смазки?

— Смазки. — Саймон сглатывает. — Ага.

На самом деле не смазка ему нужна, а способ потянуть время. Когда Ян выскакивает в коридор, Саймон переводит дух. «Запомни это, — говорит он себе, — за секунду до…» Он слышит шлёпанье босых ног, затем Ян плюхается рядом и ставит подле себя ярко-оранжевую бутылочку. С чавканьем выдавив смазку, натирает руки.

— Всё хорошо? — спрашивает Ян.

Саймон, собравшись с духом, упирается ладонями в пол.

— Всё хорошо.

Солнце светит сквозь шторы. Плеск воды в душе, запах чужих простынь, чужого тела. Саймон лежит голый на широкой двуспальной кровати, под толстым белым одеялом. Он приподнимается — ноги гудят, подташнивает, — прищурившись, оглядывает комнату. Закрытая боковая дверь — наверное, в ванную; фотографии в тонких чёрных рамках — городские пейзажи; стенной шкаф с рядами пиджаков и рубашек, подобранных по цвету.

Саймон выбирается из постели, ищет глазами на полу одежду — должно быть, оставил в гостиной. Ночь он помнит смутно, и она кажется ему самым ярким в его жизни цветным сном, а не явью. Джинсы и тенниска лежат скомканные под кофейным столиком, его любимые кроссовки брошены под дверью. Наспех одевшись, он смотрит в окно — внизу спешат куда-то люди с портфелями и стаканчиками кофе. Где-то в другом мире утро понедельника.

Плеск воды в душе стихает. Саймон возвращается в спальню, а из ванной выходит Ян, с полотенцем вокруг бёдер.

— Привет! — Улыбнувшись Саймону, он снимает полотенце, энергично вытирает голову. — Хочешь чего-нибудь? Кофе?

— Хмм, — медлит Саймон. — Да нет, не надо. — Он смотрит, как Ян роется в стенном шкафу, достаёт чёрные трусы, тонкие чёрные носки. — Где ты работаешь?

— «Мартел и Макрэй». — Ян застёгивает дорогую на вид белую рубашку и тянется за галстуком.

— Это что?

— Финансовое консультирование. — Ян хмурится, глядя в зеркало. — Да ты, я вижу, и вправду не знаешь ничего?

— Я же говорил, я приезжий.

— Да успокойся. — У Яна чересчур ослепительная улыбка адвоката.

— А на работе, — спрашивает Саймон, — знают, что тебе нравятся парни?

— Да ну! — Ян коротко смеётся. — И не хочу, чтоб знали.

Он отходит от шкафа, и Саймон пропускает его вперёд.