Бессмертная жена, или Джесси и Джон Фремонт - [203]

— Прекрасно, — ответила она. — Это позволит мне вывезти генерала Фремонта в Нассау. У него пневмония.

Роберт Боннер встал, попросил бухгалтера выдать чек Джесси, сказал ей, что уверен — генерал поправится, и предположил, что после возвращения она посетит его, чтобы условиться относительно новых рассказов.

Быстрым шагом дойдя до пароходной компании, Джесси приобрела билеты до Нассау, а затем села на паром, отплывавший к Стетен-Айленду.

_/8/_

Теплое солнце Нассау исцелило Джона.

Джесси была счастлива вновь быть рядом с мужем и почти уверовала в то, что болезнь была как бы специально выдумана, чтобы вновь свести их вместе. Думая о двух наполненных страхом месяцах у Ханны, она могла лишь представить себе, что была так же больна, как Джон, и теперь поправлялась от своей умственной и духовной пневмонии. Она понимала, что нашла возможность зарабатывать на жизнь: когда прошла усталость четырехдневных напряженных усилий, она задумала сотни рассказов.

Она вновь выразила мысленно благодарность Тому Бентону за спасение их жизней. Она была благодарна ему за обучение начиная с того времени, когда ей было всего двенадцать лет, умению писать и редактировать, но никогда не могла себе представить, что однажды ей придется использовать это благоприобретенное мастерство для обеспечения средств на жизнь. Ныне же это не только помогло ей спасти мужа, но и открыло возможность жить вместе с ним долгие годы. Множество раз на дню она благословляла память отца и мужа, позволившего ей сотрудничать в составлении его докладов об экспедициях, за его готовность дать ей возможность приобрести профессию, которая спасла их двоих.

Они лениво бродили по белому пляжу, собирали ракушки и вспоминали другие дни и другие пляжи: Сиасконсет, где они отклонили предложение демократов выдвинуть кандидатуру Джона на пост президента, Блэк-Пойнт, где они прогуливались по песчаному грунту у подножия утеса, на котором стоял их коттедж, и любовались, как в Тихий океан садится солнце. Эти добрые воспоминания были такими же целебными, как чистый воздух и яркое солнце, и вскоре они стали выплывать на небольшой лодке днем на рыбную ловлю. Джесси вновь пополнела, ее щеки обрели прежний цвет, а глаза заблестели. Именно тогда у нее хватило смелости заговорить с ним о будущем.

— Джон, когда я вспоминаю прошлое, то мне представляется, что наши лучшие часы и самое доброе из памятного связаны с работой, которую мы выполняли вместе.

Он лениво потянулся на подушках, уложенных на днище лодки, поправил зонтик так, чтобы лучи солнца не падали на его лицо, а затем медленно ответил:

— Да, месяцы, когда мы сотрудничали в составлении докладов… кампания 1856 года… сто дней в Миссури… они рисуются в моей памяти, как высокие пики Скалистых гор.

— В таком случае, как только ты окрепнешь, почему бы нам не продолжить сотрудничество? Редактор хочет получить больше рассказов, а мы хорошо пишем вместе — по меньшей мере ты всегда так говорил. У тебя было достаточно приключений и опыта, их хватит на сотни книг, которые, как я всегда думала, ты должен написать…

— Я не писатель, Джесси. Разве ты забыла о кровотечении в доме на Си-стрит?

— И я не писатель! Но вместе мы всегда успешно работали. Ты поставляешь материал, а я составляю рассказы. Разве такое распределение несправедливо?

Весной они вернулись в Нью-Йорк. Джесси нашла скромный коттедж на Стетен-Айленде около моря и попросила Лили вернуться к ним.

Серия статей в «Леджере» была хорошо принята читателями. Роберт Боннер предложил Джесси написать новые рассказы.

— Только не зараз одиннадцать, дорогая миссис Фремонт, прошу вас!

Поскольку она могла писать быстрее, чем «Леджер» публиковать, она посетила редакторов журналов «Харперс», «Сенчури» и «Уайд эуэйк». Они видели рассказы в «Леджере» и поэтому охотно соглашались на сотрудничество.

Летние и осенние месяцы прошли быстро и счастливо, семейная троица работала сообща. Джон составлял заметки о тропах и горах, о своих первых экспедициях, обеспечивавшие Джесси фактический материал.

Она писала свои рассказы карандашом. Сделанный ею набросок Лили перепечатывала на пишущей машинке. Жили они скромно, но были глубоко счастливы, поскольку каждый был занят своим делом; Чарли успешно осуществил свое первое плавание, а у Фрэнка хорошо шла учеба в Вест-Пойнте. Лили взяла на себя управление домом и семейными средствами, Джесси освободилась от дел, которые ее мало интересовали, и могла писать три-четыре часа утром, а в полдень совершать с Джоном длительные прогулки по острову, наблюдать за движением судов в нью-йоркской гавани, подобно тому как они это делали со своей застекленной веранды в Блэк-Пойнте.

Наконец в 1878 году президент Хейс[24] назначил Джона губернатором территории Аризоны с окладом две тысячи долларов в год. Сердце Джесси ликовало, ибо назначение означало, что Джон вновь служит стране, он вновь обрел положение и становится активным.

Они пересекли континент и приехали в Сан-Франциско за семь дней, воспользовавшись железной дорогой, проложенной на пепле исходных планов Джона Фремонта. Прошло семнадцать лет с тех пор, как она отплывала от Золотых Ворот, чтобы присоединиться к мужу, назначенному генерал-майором Западного командования. Сан-Франциско превратился в большой процветающий город; почти ничего не осталось от того, что напоминало бы Джесси тот городишко, который она впервые увидела, спускаясь в 1849 году с борта парохода «Панама». Зная, что их дом на Блэк-Пойнте снесен, она отклонила предложение Джона поехать туда.