Бессмертие графини - [59]

И поэтому мы каждый вечер собирались вместе, хотя я предпочла бы избежать подобных посиделок. Лучше умереть от скуки, чем смотреть, как яд слов графа разъедает мысли Эшварда, и не иметь возможности что-либо с этим сделать.

Но граф всегда настаивал на моем присутствии — и я шла за ним, не смея спорить. После каждого такого вечера Эшвард чуточку менялся. Почти неуловимо, незаметно, но его суждения начали приближаться к суждениям графа, его слова становились резче, а усмешка — жестче.

Я раз за разом пыталась с ним поговорить, но от этого становилось только хуже. Он не хотел меня слушать, ведь ему приходилось слышать мои крики по ночам. И пусть он сказал, что больше не любит меня, но чувства никогда не уходят без следа.

Вот и его чувство не ушло.

Медленно, но верно, с помощью графа, оно трансформировалось в ненависть и жестокость.

И его можно было понять. Разбитое сердце, мое эгоистичное стремление держать его рядом и извращенные речи графа делали свое дело. Ему понадобилось целых сто пятьдесят лет чтобы позабыть свою любовь ко мне, а охотники и мое умолчание о них стали последней каплей, спусковым крючком, запустившим то, после чего уже не могло быть пути назад.

А вот жестокости он поддался куда быстрее.

Для этого понадобилось всего пара десятилетий.

Пара десятилетий наедине со мной и графом.

Пара десятилетий в уединении, вдали от остального мира, когда тебе раз за разом повторяют, что жизни и страх людей небольшая цена за развлечение. Пара десятилетий, каждый день из которых ты помнишь боль, причиненную охотниками так ярко, будто это было только вчера.

— Теперь ты довольна, графиня? — усмехнувшись, спросил граф в один из долгих зимних вечеров.

Все вокруг замело снегом и мы были отрезаны от остального мира белым пленом. И если около дома слуги расчищали сугробы, то стоило отойти чуть дальше и они доходили до пояса.

— Довольна чем? — не поняла вопроса я.

Эшварда с нами не было.

Он, прихватив одну из служанок, удалился в лес. Это стало одной из его любимых игр — отводить доверчивых девушек подальше от замка, во тьму ночи, где на километры не было человеческого жилья, зато голодные волки кружили по лесу в поисках добычи.

Там он признавался им в своей истинной сути, чтобы после наблюдать за их страхом. Иногда он давал им надежду на спасение, вынуждая делать что-то, приносящее ему удовольствие. Иногда же притворялся, что влюблен и наблюдал, как доверчивые девушки пытаются спасти его от участи вампира. При этом он никогда не использовал внушение, предпочитая играть с искренними, а не навязанными чувствами.

Что же, хотя бы физическое насилие никак не прельщало его, хотя это служило небольшим утешением.

— Ты сделала из него вампира, нарушив мой запрет, и вот теперь он стал настоящим хищником, — заметил граф.

Все эти годы его можно было бы назвать идеальным мужем. Он уделял мне достаточно внимания и пускай его объятия оставались жесткими, а до заботы было еще очень далеко, зато он больше не мучил меня, убивая людей на моих глазах, или заставляя убивать для него. Ведь теперь его деструктивное влияние было направленно на меня совершенно иначе.

Через Эшварда.

— Зачем все это? — нерешительно спросила я, хотя прекрасно знала ответ.

— Я тебя не понимаю, — граф покачал головой. — Разве тебе не нравится постоянно быть рядом со мной, или теперь тебя прельщает светский лоск? Разве одного меня тебе мало?

Он провел рукой по моей груди и все мысли испуганными птицами выпорхнули из моей головы.

Несмотря на все то, что граф сделал со мной за эти годы, я болела им с той же силой. Я не забывала его поступки, но он был прощен мной до конца своей жизни. Я любила его так же сильно, как и ненавидела, и он оставался моим ангельски-прекрасным дьяволом, моим богом и моей религией.

— Я говорила не об этом, — выдохнула я, не в силах продолжать разговор.

Если граф остановится — я умру.

— Только не начинай снова про малыша Фарго, — протянул граф, скидывая мое платье на пол. — Иначе я остановлюсь.

И я замолчала, как всегда подчиняясь его воле. В такие моменты остальной мир переставал существовать и оставались только его грубые объятия, мраморное тело и острые клыки.

— Я не портил твоего маленького рыцаря, — продолжил тем временем граф, резким толчком войдя в меня. — Ты сама сделала это. Ты сама обрекла своего чистого Фарго на такую судьбу, превратив его в вампира. Разве честная жена находит замену своему мужу, пока тот находится в отлучке? Впрочем за это я тебя уже наказал, а то, что малыш Фарго оказался так слаб к искушению… так разве это моя вина? Я раскрыл его истинную суть, но решения всегда принимал он сам. Я никогда не мог внушить ему, ведь я узнал его только после обращения. Зато теперь у тебя есть двое мужчин с одинаковыми привычками.

Он усмехнулся и спустя мгновение рядом оказалась служанка. Я даже не заметила, как она подошла. А граф впился в нее зубами и капли горячей крови брызнули мне на спину.

— Поэтому ты должна радоваться. Ведь если с ним ты хотела забыть меня, то тебе этого не удастся. Теперь он моя копия, и ты сама обрекла его на это, притащив с собой и обратив, — закончил свой маленький монолог граф и толкнул служанку на пол так, что она оказалась рядом со мной, стоя на четвереньках. — Зима скоро закончится, а я так давно не слышал предсмертных криков. Убей ее для меня, графиня.