Бессердечная - [11]

– Прошу прощения! – Шут протянул руку и, не снимая кожаной перчатки, двумя пальцами погасил огонек. Над головой валета закурился дымок, у него начал подергиваться уголок глаза. – Странно. Я-то думал, что это вы собираетесь перепрыгнуть через свечу, но сегодня все кувырком, все вверх ногами.

Гости хохотали до колик, сгибались пополам от смеха и даже не слышали, как каркнул ворон – птица слетела с люстры и спикировала вниз. Кэтрин попятилась, когда ворон, едва не задев ее крылом, подлетел к шуту. Тот даже не поморщился, когда ворон острыми когтями впился ему в плечо.

– А теперь мы хотим пожелать всем вам спокойной ночи и дать напоследок добрый совет! – С этими словами шут направил свой колпак на публику. – Всегда проверяйте шляпу, прежде чем надеть ее на голову. Никогда не знаешь, что может оказаться внутри.

Бубенцы зазвенели, когда шут, выпрямившись, обвел взглядом собравшихся.

Кэтрин вздрогнула, когда он повернулся и подмигнул ей?

Легче было подумать, что это ей показалось.

Шут едва заметно улыбнулся, а потом, прямо у Кэт на глазах, растворился в облаке чернильной тьмы. В мгновение ока он превратился в крылатую тень – второго ворона.

Огромные птицы подлетели к окну и были таковы.

Глава 5

Все только и говорили, что о новом придворном шуте. Забыли даже про танцы – ведь гости обнаружили, что на конфетти изображены не только алые сердечки – на некоторых были синие бубновые ромбы, красные пики или черные крестики, трефы. На других красовался силуэт ворона. Кроме того имелись корона, скипетр, трехрогий шутовской колпачок. Кое-кто бросился собирать полную коллекцию, разыскивая картинки, которых у них еще не было.

Смешливый Король радовался больше всех – Кэтрин и не помнила его таким веселым. Его пронзительный голос был слышен даже издали. Король снова и снова требовал от гостей подтверждения, что ничего более поразительного они в жизни не видывали.

У Кэтрин так бурчало в животе, что косточки корсета ходили ходуном. Представление так ее увлекло, что на время она забыла и о пыточном платье, и о голоде. Теперь она старалась незаметно поправить тугой корсет, одновременно подбираясь к угощению. У стола Кэт обнаружила Мэри-Энн, которая раскладывала на блюде трюфели. Долговязая, с соломенными волосами, выбившимися из-под чепца, она выделялась на фоне остальных служанок.

Увидев Кэтрин, Мэри-Энн пригнулась и притворилась, будто расправляет складки на скатерти.

– Как вам представление? – шепнула она.

Пальцы Кэт сами собой потянулись к блюдам с едой.

– Я думала, придворные шуты умеют только сквернословить, да смеяться над Королем.

– Интересно, какие еще фокусы он припас в рукаве… Точнее, в берете? – Мэри-Энн подхватила поднос и присела в реверансе. – Желаете трюфель, миледи?

– Ты же знаешь, мне нельзя.

– Тогда просто сделайте вид, что размышляете, чтобы я могла задержаться подольше. Королевские служанки то и дело гоняют нас, помощниц, на кухню за добавкой, и если я еще хоть раз там окажусь, наверняка растаю от жары. А я уверена, здесь и так всего вдоволь, и гостям этого предостаточно, и даже слишком. Ужасная расточительность!

Кэтрин сцепила пальцы.

– Они с карамелью?

– Насколько я знаю, да.

– Как ты думаешь, а что если шоколадный трюфель присыпать сверху морской солью? Самую чуточку?

Мэри-Энн неодобрительно наморщила нос.

– Если так, можно его и в перце обвалять.

– Просто в голову пришло. – Кэтрин прикусила верхнюю губу, пожирая глазами конфеты. Конечно же, морская соль, Мэри-Энн просто не понимает. Кладовая в Черепашьей Бухте всегда ломилась от таких конфет – море там совсем рядом, вот Кэт однажды и решила провести эксперимент. Подсоленное горячее какао ей неожиданно понравилось. И трюфелям это тоже не повредит. Капелька соли оттенит их сладость, а легкий хруст кристалликов поспорит с тягучей карамелью… о, непременно надо испечь подсоленный карамельно-шоколадный торт. Он станет одним из фирменных блюд в их кондитерской!

Желудок вновь напомнил о себе урчанием.

– Кэт?

– А?

– По-моему, у вас вот потекут слюнки, и мне это не нравится – на платье могут остаться пятна!

Кэт застонала.

– Что же делать? Я умираю от голода! – и она обхватила себя руками.

Мэри-Энн сочувственно сдвинула брови, но тут же заулыбалась.

– И все-таки платье выбрано очень удачно. Вы танцевали в первой паре с самим Королем!

Кэтрин удалось подавить новый приступ урчанья. Какой смысл жаловаться по поводу кадрили с Королем – ведь это сущая ерунда по сравнению необходимостью таскать тяжеленные подносы в кухонном пекле.

У другого конца стола она заметила тучную фигуру и заинтересовалась:

– Это еще кто?

Мэри-Энн взглянула украдкой и подвинулась поближе к Кэтрин.

– Его зовут Питер Питер[1], а крошка рядом с ним – это его жена. Ее имени я не расслышала.

– Крошка? Ах…

Жена, о которой говорила Мэри-Энн, оказалась совсем малышкой, почти незаметной рядом с огромным супругом. Спина у нее была сгорблена – не от возраста, подумала Кэт, скорее, от тяжких трудов – а по обе стороны бледного, как бумага, личика свешивались пряди светлых волос. Вообще, вид у нее был больной. Она прижимала руку к животу и даже не смотрела в сторону стола. Лицо у нее блестело от пота.