Беспризорник Кешка и его друзья - [39]

2

Хозяин дома задернул старенькую занавеску на окне.

— Пойдем в комнату.

Сидорыч сел на сундук, а гостю пододвинул шаткую табуретку.

— Садись, в ногах правды нет. Хотя ее не только в ногах нет, вообще нет и неизвестно, когда будет. Да как же это тебе удалось бежать? Это чудо какое-то. Рассказывай. — Машинист был членом подпольного комитета большевиков и хотел узнать подробности побега.

Матрос сидел, широко расставив ноги. Он тряхнул чубом и проговорил:

— Ты, братишка, думаешь, что я к тебе пришел от тещи? Прямо с горячих блинов? Я целый день не евши, даже крошки во рту не держал!

— Забыл, — смущенно проговорил Сидорыч. — «Сытый голодного не разумеет», так говорили наши батьки. У меня есть солдатская ржануха да холодный картофель в мундирах. Это все, чем я богат. Будешь есть, ни в солдаты, ни в матросы? — улыбнулся машинист.

— Давай, давай! — махнул рукой Налетов и заходил по комнате. Под его ногами заскрипели доски. — Я сейчас черта с рогами и то съем. А картошка — это же объедение по сравнению с тем, чем нас кормили в застенке белогвардейцы.

Сидорыч снял со стола скатерть, положил ломоть хлеба, несколько картофелин и поставил щербатую стеклянную солонку с крупной солью.

— Улик не было, братишка! — уплетая за обе щеки, начал рассказывать матрос. — Я листочки-то выбросил тогда, до ареста. И если бы не дрался с полицейским на товарном дворе, так вообще только побоями бы отделался. А то, ни в солдаты, ни в матросы, драку затеял. Ну, конечно, их заело. Они мне там так дали, век буду помнить! Мурыжили-мурыжили и потом отправили на оборонительные работы. Задумали обороняться, — усмехнулся Налетов. — Нас было много. Конвой зазевался, а меня в это время братишки заложили в штабеле бутового камня, и сейчас еще от этого камня спина болит. После работы переклички не делали. Арестованных построили, и они ушли в лагерь, а я выбрался из штабеля и убежал. Вот тебе и вся история.

— Молодец, Яшка! После твоего ареста полиция перевернула весь товарный двор — все мешки, все ящики, жмыхи, но так ничего и не нашли. И знаешь, эти же самые листовки были разбросаны по городу. Полиция опять всполошилась, опять начала делать обыски, облавы. Я до сих пор ломаю голову: как это получилось? — Сидорыч поднял брови и уставился на матроса.

— Значит, не пропали даром? Я не знаю, кто их подобрал, но помню, как бросил в щель штабеля жмыхов, со стороны путей. Хорошо, что они не попали в руки полиции, а то была бы мне крышка. Ведь это ж было вещественное доказательство.

— Я наводил справки. Листовки разбросали какие-то мальчишки. Но кто им их дал? Кто им мог поручить такое опасное задание? Вот убей — не пойму! Это такое дело, — машинист посмотрел на собеседника, который уже съел весь хлеб, картофель и не прочь бы еще попросить, но воздержался.

— Да-а, — протянул Налетов и устало зевнул. — Теперь главное, как мне добраться до отряда? Я сегодня, братишка, у тебя буду ночевать. Больше некуда податься.

— Я и не собираюсь тебя так быстро отпускать. Денька три — четыре у меня отдохнешь. За это время полиция немного поостынет, а там и айда к своим, в сопки! Вот так мы и сделаем, — Сидорыч прищурил глаза, подошел к товарищу и похлопал его по спине.

— Нет! — возразил матрос. — Эту ночь пересплю, а на ту — в сопки! Мне только перебраться на ту сторону кордона, а там я буду у своих, там тайга! Они тут — зубры, а туда нос редко суют. — Партизан подошел к зеркалу. — Ну и оброс я, ни в солдаты, ни в матросы, как морской волк. Мне надобно будет как-то переоблачиться. Ты, Сидорыч, завтра узнай, где находятся наши в сопках. Принеси мне тужурку мастерового, только чтобы на ней было побольше масла да сурика. Эта примелькалась. Еще кое-что попроси у братишек. И посоветуй, как мне выбраться отсюда.

— Раз ты попал ко мне, Налетов, так не горячись, а слушайся. Облачение-то я тебе устрою быстро, это мелочь. Трудней будет перебросить тебя через заградительный кордон. Но не беспокойся — ты не первый и не последний. Ложись спать. Может быть, будешь со мной кочегарить на паровозе. В удобном месте я замедлю ход, ты спрыгнешь — и был таков! Но это еще нужно обмозговать. — Машинист сделал несколько шагов по комнате, потом опять сел на сундук. — Иногда с нами на паровозах ездят часовые: не доверяют нашему брату. Особенно недоверчивы японцы — ни одному русскому не верят. Скажешь командиру, что к японцам прибывает подкрепление из Владивостока. Из Японии пришел какой-то пароход и привез самураев.

— А сколько этой нечисти прибыло? Полк, дивизия? Ведь меня об этом спросят.

— Пока нет сведений. Через несколько дней будут все подробности, тогда я сообщу. — Сидорыч минуту подумал и продолжал: — Да вот еще что. Передай, что отправка орудийного лафета задерживается. Он уже отремонтирован, но пока не можем его переправить. Как улучим момент, так и переправим.

На этом разговор закончили. Машинист предложил партизану лечь на кровать сына, но тот отказался и попросил постлать ему прямо на полу.

Потушив огонь, два большевика, озабоченные одной мыслью, еще долго ворочались, пока не заснули.

Гонимые

1

По-осеннему затуманилось небо. Давно оголились деревья. Стал капризный Суйфун, оскалившись ледяными торосами, а снега еще не было.