Беспредел и Тирания. Историко-политические этюды о преступлении и наказании - [38]
Механический раб из железа и пластика, который делает все, что нужно, и при этом не имеет собственной воли? А ведь это индустриальная перспектива ближайших 15–20 лет. Не правда ли, заманчивая штука для тех, кто — вполне возможно — до сих пор в глубине души считает рабство идеальным состоянием для низшего класса? А что, все логично. Наверху господа, аристократия, "лучшие люди". Ниже — человеческая обслуга для всяких тонкостей, типа науки, искусства, завивки, педикюра … А внизу рабы, питающиеся от розетки и круглосуточно вкалывающие на производственных линиях… А остальные где-то примерно пять с лишним миллиардов народу — да просто лишние!
— Нет, такое невозможно! — возразит мне проникнутый идеями человеческого достоинства читатель. — Пять столетий развития гуманистических идей не прошли даром! Человечество изменилось! Титаны Возрождения! Гуманизм! Человек — мера всех вещей! Ну, и так далее.
Вот тут мне, наверное, самое время взъяриться и, бешено сверкая глазами заорать. Что-нибудь вроде:
— Да что бы вы, болезные, понимали в гуманизме! Вы почитайте, почитайте своих гуманистов! Только внимательнее! И сами тексты, а не пересказы профессиональных "толкователей"! И вы все про ваш долбанный гуманизм узнаете!!!
Но нет, не стану я бешено вращать глазами. Так же как не стану, истошно вопя, выдавать уважаемому читателю вышеуказанный текст. И не потому, что не согласен со смыслом, а по причинам сугубо прозаическим. Все дело в грамматике. Вот нет у меня твердой уверенности, после какой части речи следует там ставить неопределенный артикль "бл…ть". А без него вся речевая конструкция хромает. И, в общем, как-то не смотрится.
Поэтому смирим эмоции и просто пошлем читателя… э-э-э, к первоисточникам. Возьмем, к примеру, такого титана гуманизма, как Франсуа Рабле. Остановим взор на главном труде всей его жизни, на романе "Гаргантюа и Пантагрюэль". Благоговейно откроем хрупкие от времени страницы, вдохнем пыль веков, вникнем…
1. Все для человека, все во имя человека… — в правильном смысле слова
"Достославные пьяницы и вы, досточтимые венерики (ибо вам, а не кому другому, посвящены мои писания)!.."[123]
Ой, нет! Авторское предисловие пропускаем, это не интересно. Приникнем сразу к сокровищницам духа, к идеальному представлению гуманиста Рабле о правильном устройстве общества. С любовью и добросердечием описывает он свой общественный идеал, размещая его в созданном братом Жаном Телемском аббатстве. Вот как живут обитатели славного аббатства:
"Вся их жизнь была подчинена не законам, не уставу и не правилам, а их собственной доброй воле и хотению. Вставали они, когда вздумается, пили, ели, трудились, спали когда заблагорассудится; никто не будил их, никто не неволил их пить, есть или еще что-либо делать. Такой порядок завел Гаргантюа. Их устав состоял только из одного правила: Делай что хочешь"[124]. Этому же правилу, кстати, соответствует и само название аббатства, которое происходит от греческого слова — "телема", что значит "воля, желание".
Поражает воображение здание обители гуманизма. "Здание это было стократ пышнее Бониве, Шамбора и Шантильи; в нем насчитывалось девять тысяч триста тридцать две жилые комнаты, при каждой из которых была своя уборная, кабинет, гардеробная и молельня и каждая из которых имела выход в большой зал. Башни сообщались между собой изнутри и через жилой корпус при помощи винтовых лестниц, ступени которых были сделаны частью из порфира, частью из нумидийского камня, частью из мрамора-змеевика; …"[125].
Помилосердствуй, уважаемый читатель! Дозволь тормознуться на середине, сил нет перечислять до конца все эти архитектурные излишества. Надеюсь, и так понятно, как замечательно живут люди в Телемской обители. Что? Кто живет? Ну, можно было бы уже догадаться — лучшие люди там живут.
Вот как они выглядят, по мысли Рабле:
"Все это были люди весьма сведущие, среди них не оказалось ни одного мужчины и ни одной женщины, которые не умели бы читать, писать, играть на музыкальных инструментах, говорить на пяти или шести языках и на каждом из них сочинять стихи и прозу. Нигде, кроме Телемской обители, не было столь отважных и учтивых кавалеров, столь неутомимых в ходьбе и искусных в верховой езде, столь сильных, подвижных, столь искусно владевших любым родом оружия; нигде, кроме Телемской обители, не было столь нарядных и столь изящных, всегда веселых дам, отменных рукоделиц, отменных мастериц по части шитья, охотниц до всяких почтенных и неподневольных женских занятий"[126].
Ну, лучшие люди, чего вы хотите! Прекрасны, обходительны, языками, опять же, владеют. Одеваются в шелка и бархат, драгоценными камнями очень даже не брезгуют. Ну, с женщинами по части моды и так все понятно, но ведь и мужики от них не отстают!
"У мужчин были свои моды: чулки, шерстяные или же суконные, темно-красные, розовые, белые, черные; бархатные панталоны таких же или приближающихся к этим цветов, с вышивками и прорезами по вкусу каждого; куртки из парчи золотой, парчи серебряной, бархата, атласа, шелка, тафты, таких же цветов, с прорезами, прошивкой и отделкой — всем на загляденье; шнуры — шелковые, таких же цветов, пряжки — золотые, с эмалью; камзолы и кафтаны — из золотой парчи, золотой ткани, серебряной парчи, бархата, расшитые, как кому нравилось; плащи — такие же роскошные, как и у дам…"
Два человека из нашего мира - олигарх-депутат и вузовский историк - получают возможность вмешиваться в историю параллельного мира, вплоть до полного изменения линии исторического развития.
Собственно, это не научная статья. Все, что здесь выкладывается — не только не научно, но, местами, даже и антинаучно. Это — просто мечта. О стране, в которой я хотел бы, чтобы жили мои дети. Впрочем, конструктивная критика приветствуется. Да и неконструктивная, в общем, не возбраняется.
Роман "Просто спасти короля", описывающий обстоятельства появления в окружении Ричарда Плантагенета "гостей из будущего", был опубликован в прошлом году издательством Ингма-Пресс и нашел у читателей весьма благосклонный прием.Сегодня вашему вниманию, уважаемый читатель, предлагается продолжение приключений "мессира Ойгена" и "мессира Серджио". Приключений, приводящих их вместе с королем Ричардом из Аквитании на берега Хризокераса, или Золотого Рога, как привычнее называть этот залив тем, кто не слишком усердствовал в гимназии при изучении греческого языка.
Где-то с середины 90-х «либерализм» и «демократия» превратились в слова исключительно бранного лексикона. Ибо стало окончательно ясно, что все свободы, принесенные «либералами» западного разлива, оказались свободами от какой бы то ни было социальной ответственности, свободами от норм элементарной морали, свободами от требований справедливости. Свобода в этом исполнении оказалась свободой эпохального воровства.
Книга рассказывает об истории строительства Гродненской крепости и той важной роли, которую она сыграла в период Первой мировой войны. Данное издание представляет интерес как для специалистов в области военной истории и фортификационного строительства, так и для широкого круга читателей.
Боевая работа советских подводников в годы Второй мировой войны до сих пор остается одной из самых спорных и мифологизированных страниц отечественной истории. Если прежде, при советской власти, подводных асов Красного флота превозносили до небес, приписывая им невероятные подвиги и огромный урон, нанесенный противнику, то в последние два десятилетия парадные советские мифы сменились грязными антисоветскими, причем подводников ославили едва ли не больше всех: дескать, никаких подвигов они не совершали, практически всю войну простояли на базах, а на охоту вышли лишь в последние месяцы боевых действий, предпочитая топить корабли с беженцами… Данная книга не имеет ничего общего с идеологическими дрязгами и дешевой пропагандой.
Автор монографии — член-корреспондент АН СССР, заслуженный деятель науки РСФСР. В книге рассказывается о главных событиях и фактах японской истории второй половины XVI века, имевших значение переломных для этой страны. Автор прослеживает основные этапы жизни и деятельности правителя и выдающегося полководца средневековой Японии Тоётоми Хидэёси, анализирует сложный и противоречивый характер этой незаурядной личности, его взаимоотношения с окружающими, причины его побед и поражений. Книга повествует о феодальных войнах и народных движениях, рисует политические портреты крупнейших исторических личностей той эпохи, описывает нравы и обычаи японцев того времени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя автора «Рассказы о старых книгах» давно знакомо книговедам и книголюбам страны. У многих библиофилов хранятся в альбомах и папках многочисленные вырезки статей из журналов и газет, в которых А. И. Анушкин рассказывал о редких изданиях, о неожиданных находках в течение своего многолетнего путешествия по просторам страны Библиофилии. А у немногих счастливцев стоит на книжной полке рядом с работами Шилова, Мартынова, Беркова, Смирнова-Сокольского, Уткова, Осетрова, Ласунского и небольшая книжечка Анушкина, выпущенная впервые шесть лет тому назад симферопольским издательством «Таврия».
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.