Беспредел и Тирания. Историко-политические этюды о преступлении и наказании - [123]

А теперь сравним эту налоговую систему с какой-нибудь итальянской. Возьмем для разнообразия Флоренцию. В середине XV веке флорентийцы в виде прямых налогов платили 0,5 % с дохода (!) и делились на четыре группы. Первая — богачи — 2 % населения — платили 10 флоринов (доход более 2000), вторая — 16 % населения — от 2 до 10 флоринов (доход от 400 до 2000). Самая многочисленная — 54 % горожан — доход от 80 до 200 флоринов в год. 28 % граждан были так бедны, что не платили налогов[390]. Все же остальные доходы бюджета составляли разнообразные косвенные налоги и пошлины.

Теперь понятно, что это такое — быть задвинутыми в самый глухой медвежий угол международной торговли? И насколько пребывание в этом месте отличается от экономических условий в торгово-финансовых метрополиях?

Ну, а дальше уже все и так понятно. Доходы итальянских городов, монополизировавших международную торговлю и международный банкинг, вполне себе позволяли финансировать такую замечательную вещь, как итальянский Ренессанс. А вот доходы московского боярства, уже не одно столетие как вытесненного с международных рынков и ведущего колониальную торговлю в самом паскудном, сырьевом ее варианте, шире, чем на бревенчатые палаты и скоморохов с медведями никак уже было не растянуть. Нищета-с!

Чтобы это почувствовать, достаточно просто заглянуть в прайсы мастеров Возрождения[391]:

Статуя из мрамора: 100–120 флоринов

Малая алтарная доска: 20–40 флоринов

Мраморный рельеф: 30–50 флоринов

Средний живописный алтарь: 40–70 флоринов

Большой или многостворчатый алтарь: 170–180 флоринов

Позолоченный бронзовый рельеф (например, рельефы купели сиенского баптистерия работы Донателло и Гиберти): 180–200 флоринов

Скульптурная группа "Пьета" Микеланджело: 150 римских дукатов

Украшение фонтана "Фонте Гайя мастером Якопо делла Кверча: 2000 флоринов

Памятник кондотьеру Гаттамелате, руки мастера Донателло: 1650 дукатов

Материал и отливка бронзовых "Райских дверей" флорентийского баптистерия: 1135 флоринов

Так что, возвращаясь к Владимиру Познеру и его сравнению Возрождения с татаро-монгольским игом, мы можем честно сказать, чем на самом деле первое отличается от второго:

1) Итальянское Возрождение — есть эффект монополизации итальянскими торговыми республиками мировой торговли. "Иго" — есть эффект вытеснения великорусских территорий на самые задворки торговых путей.

2) Итальянское Возрождение возникает там, где бюджетная обеспеченность на порядок, а личные доходы на два порядка превышают обеспеченность и доходы граждан, имеющих сомнительное удовольствие наслаждаться "игом".

3) Итальянское Возрождение там, где оказывается вполне достаточным прямого налогообложения в полпроцента доходов. "Иго" же там, где для того, чтобы элементарно свести концы с концами, государству приходится обкладывать людей такими налогами, что лишь угроза смертной казни заставляет людей их платить.

4) Наконец, как только мировые торговые пути перемещаются из Средиземного моря в Атлантику, так сразу же Возрождение перестает быть сугубо итальянским и становится голландским, испанским, французским, английским и т. д. Возрождением. Появляется денежка. И появляется толстый слой праздного класса, способный это Возрождение как произвести, так и потребить.

Вот и все!

Бедность, ужасающая бедность — вот коренное отличие стартовых условий московского политического стиля от стиля европейского. Именно она задает политические алгоритмы выживания как народа, так и аристократии, оцениваемые на Западе как рабство. Рабство вырастало из бедности.

Впрочем, до рабства народа никому на Западе никакого дела никогда не было, нет, и не будет. Рабство народа — это нормально. При куда более ужасающем рабстве польского быдла никому и в голову не приходило отказывать Польше в европейской идентичности. Пугало и вызывало отвращение то положение аристократии в Московии, которое казалось рабством европейскому наблюдателю. Именно рабство аристократии развело Европу и Россию по разные стороны цивилизационного барьера.

Понимали ли это лучшие люди Московии? Разумеется. Фактически, вся военно-политическая история московского государства и наследующей ему Империи — это попытка преодолеть данный цивилизационный разрыв. Для этого нужно было совершить невозможное — выбраться из того медвежьего угла, в который русская аристократия была задвинута благодаря раззвиздяйству своих киевских предков. Выбраться и встроиться в те финансовые потоки, которые могли бы стать для русской аристократии фундаментом свободы и независимости. Попытка оказалась, увы, абсолютно безуспешной. Но сам масштаб совершенных усилий — впечатляет!

Оценим хотя бы общие контуры совершенного. На фоне того, чем в это же самое время занимаются в Европе.

2. А у нас в квартире газ, а у вас?

Итак, европейская торгово-финансовая аристократия оказывается тем восходящим классом, что уже в XIII–XIV столетиях становится двигателем экономического развития и социальных изменений в Европе. Разумеется, как и положено аристократии, она тоже безостановочно бьется промеж себя за доминирование. Но доминирование — это слишком общее наименование. За что же конкретно бьются