Беспокойные сердца - [2]

Донесшийся из-за ближайшей двери шум фор-вакуумного насоса заставил его остановиться. Удивленный, он подошел ближе и, увидев, что дверь полуоткрыта, вошел.

Окна большой комнаты выходили на север, и в мягком рассеянном свете тускло поблескивал кафель столов, стекло приборов. Прямо против двери между окнами стоял прибор для определения газов в стали — стройное сооружение с частоколом стеклянных трубок и баллонов всевозможных форм. Прибор был опутан резиновыми шлангами и проводами; в трубках переливалась ртуть; приглушенно гудела вытяжная вентиляция и ровно стучал насос, откачивающий воздух из прибора.

Виноградов, окинув одним взглядом привычную картину, сразу увидел стоявшую спиной к нему девушку в синем халате. Пальцем, на котором желтела густая вакуумная смазка, она сосредоточенно обмазывала соединение двух трубок.

— Марина! — окликнул Виноградов.

Девушка быстро оглянулась.

— Дмитрий Алексеевич?! — удивленно воскликнула она, мгновенно вспыхнув, словно застигнутая на чем-то недозволенном.

— Что вы здесь делаете в такую рань? — строго спросил он.

— Понимаете, с вакуумом что-то не ладится. Вчера весь день пропал.

Не глядя на Виноградова, она машинально обмазывала оставшейся смазкой палец на левой руке.

— Но этим же должны заниматься лаборанты. Зачем же еще вам тратить на это время?

— Ах, Дмитрий Алексеевич, у меня просто терпение лопнуло, — вскинула она голову. — Мне все кажется, что делают не по-моему. Вот я и решила прийти пораньше, пока никого нет, хочу проверить одну догадку. Посмотрите, вакуум уже лучше…

Она повернула стеклянный кран, и толстый столбик ртути сразу подскочил и начал быстро подниматься по трубке, заполнил круглый баллон и пополз по шкале, остановясь в нескольких делениях от верха. Виноградов рассеянно кивнул, глядя не на шкалу, а на смуглые пальцы Марины, потом вдруг спросил:

— Где вы проходили преддипломную практику?

— На заводе «Волгосталь», — ответила Марина слегка недоумевающим тоном и поглядела на него с невысказанным, но явным вопросом.

— Кажется, это вы упоминали, что там работает некий Рассветов?

— Да, Рассветов — главный инженер «Волгостали». А почему вы спросили? — не сдержала она любопытства.

— Просто так. Интересный человек. Я его знавал когда-то…

Но такое уклончивое объяснение молодого ученого не удовлетворило Марину. Проводив его недоуменным взглядом, она вздохнула невольно, вспомнив и «Волгосталь», и все, что связывалось в воспоминаниях с этим названием.

Чем бы ни занимался в этот день Виноградов, он не мог забыть, что ему нужно дать ответ на полученное предложение. И оттого, что никак не мог прийти к определенному решению, все у него не ладилось. Пришлось сократить консультацию для студентов, начатая статья не подвинулась ни на строчку, отложил на другой день разговор с представителями подшефного предприятия… А директор медлил, не вызывал. Виноградов знал — от него ждут самостоятельного решения.

В середине дня в кабинет вдруг постучала и вошла Марина. У нее блестели глаза и горели щеки, весь вид говорил о сдержанном возбуждении.

— Дмитрий Алексеевич, вы получили предложение поехать на «Волгосталь»? — сказала она без всяких предисловий.

— Кто вам сказал?

— Не важно, кто. Сама догадалась. Знаю, вот и все. Дмитрий Алексеевич, ведь это же чудесно! Я знаю «Волгосталь», какие печи! С автоматикой, мощные. Вот это поле для исследований, для опытов! Уж цеховые условия-то сразу покажут, что в нашей технологии хорошо, а что еще не доработано.

Она говорила сбивчиво, горячо, полна одним желанием — узнать его решение.

— Почему это вас так заботит? — спросил он суховато, не зная, чем ответить на поток слов.

— Почему? — она взглянула ему прямо в лицо. Румянец на щеках еще больше сгустился. — Потому, Дмитрий Алексеевич, что я тоже причастна к этой работе. Потому что ваша идея и наши труды только тогда и заживут, когда будут приняты в производство.

— А вы — агитатор… Ну, хорошо, допустим, я с вами согласен. А почему вы так горячо ратуете за «Волгосталь»?

— Разве есть предложения с других заводов? Я думала…

— Нет, вы правы: предложение имеется и действительно с «Волгостали». Но я еще не принял его. Я не считаю работу законченной настолько, чтобы переносить ее в производственные условия.

— Я была несколько иного мнения. Но раз это говорите вы, руководитель работы, то вам, конечно, виднее.

Марина встала. Оживление сразу покинуло ее.

— Подождите… — нерешительно сказал он.

— Больше мне нечего добавить. Извините, что я так ворвалась.

— Да подождите же, Марина, сядьте! — настойчиво и повелительно сказал он. — Раз уж вы, как говорите, «ворвались», так давайте обсудим положение. По вашему мнению, мы уже можем отважиться на широкие опыты? Имейте в виду, дело это ответственное. Испортить сразу сто тонн стали — еще не вся беда. Подумайте о престиже научного учреждения, о сорванных заказах, подумайте о всех трудностях работы в таких условиях…

— И все-таки я бы поехала, — упрямо сказала Марина. Я верю в успех нашего дела. А если суждено идее остаться только на бумаге, то какой же интерес над ней и работать?

Виноградов улыбнулся.

— Допустим, что я согласен с вашими доводами. А вы бы поехали со мной?