Беспокойное бессмертие: 450 лет со дня рождения Уильяма Шекспира - [64]

Шрифт
Интервал

Перед вертлявой девою блистать;
Обрезок соразмерности прекрасной,
Лишен я образа природой лицемерной
И искаженный послан ей до срока
В мир совершенства недосотворен,
Настолько хром и безобразен, что
Вслед появленью моему собаки лают, —
Поре затишья вовсе я не рад,
Мне время в играх проводить не в пору —
А разве что на собственную тень
Коситься, тешась собственным уродством.
Но раз уж не гожусь я в кавалеры,
Чтоб проводить в забавах эти дни,
Я докажу, что я гожусь в злодеи,
Утехи этих дней несносны мне.
Расставил я силки, сплетя их ловко
Из пьяных грез, пророчеств, клеветы,
Чтоб угодив в них, Кларенс и король
Возненавидели теперь друг друга смертно;
Когда король столь искрен, справедлив,
Сколь я лукав, и лжив, и вероломен,
Днесь Кларенса запрут, как птицу в клетке,
Из-за пророчества о том, что буква Джи
Для Эдварда потомков смертоносна,
Но спрячься мысль на дне души —
Вот и Кларенс —

>Входят Кларенс под стражей и Брекенбери[135]>, комендант Тауэра.

День добрый, брат. Что значит эта стража
При вас?

Кларенс

                            Его Величество король
Назначил стражу охранять меня,
Чтоб в Тауэр я прибыл невредимым.

Ричард

Зачем?


Кларенс

                     Затем, что имя мое Джордж.

Ричард

Уволь, милорд, не вы тому виною,
Ему бы взять под стражу ваших крестных
Или Его Величество избрал
Вам Тауэр купелью новой. Впрочем,
В чем дело, Кларенс, мог бы я узнать?

Кларенс

Я сам не прочь. Но тщетно утверждал я
Свою невинность. Говорят, король,
Уверовав в пророческие грезы,
Из азбуки изъял он букву «Джи»,
Ему кудесник рек, мол, буква «Джи»
Сулит потомкам царским мятежи,
Мне ж имя Джордж, в нем первой буквой «Джи»,
И, значит, от меня добра не жди.
Из-за таких вот пустяков, узнал я,
Король надумал заточить меня.

Ричард

Да, таковы мужья в руках у женщин!
Его супруга леди Грей — она,
Она склоняет к крайностям монарха.
И не она ли с благородным братцем
За то, чтоб Хастингса он в Тауэр отправил,
Откуда Хастингс должен выйти днесь?
Опасность, Кларенс, нам грозит опасность.

Кларенс

Свидетель Бог, лишь родич королевы
Днесь в безопасности, да он, сегодня точно
Меж королем и миссис Шор снующий.
Известно ль вам, как вымолил у ней
Лорд камергер свое освобожденье?

Ричард

Свою богиню ревностно моля,
Свободу получил от короля.
Чтоб не лишиться милостей монарших,
Одно лишь остается нам: податься
В ливрейные лакеи к миссис Шор.
Двух этих вдов титуловав высоко,
Вплотную к трону брат приблизил их.

Брекенбери

Прошу у ваших милостей прощенья,
Его Величество строжайше запретил,
Не обинуясь титулом ли чином,
Вступать в беседу с братом короля.

Ричард

Ах вот как, ваша милость Брекенбери,
Вы в праве знать, о чем мы говорим —
Без злого умысла, — о том, что наш король
Премудр и благ, что королева наша
Прекрасна, не ревнива, хоть в годах.
Что у супруги Шора краше ножки,
И глаз, и губ веселых лепетанье,
Что знатны родичи у королевы нашей —
Иль с чем-то не согласен Брекенбери?

Брекенбери

Мне дела нет, милорд.


Ричард

                              С прекрасной Шор…
Всем, кроме одного, иметь с ней дело
Надежнее тайком и одному.

Брекенбери

Кроме кого, милорд?


Ричард

Да кроме мужа, негодяй. На слове ловишь?


Брекенбери

Прошу простить меня, милорд, и заодно
Прервать беседу с герцогом достойным.

Кларенс

Ты исполняешь долг. Мы подчинимся.


Ричард

Ее Величества рабы — мы подчинимся.
Прощайте, брат. Я тотчас к королю;
О чем бы вы меня ни попросили,
Хоть Эдварда вдову назвать «сестрой»,
Исполню все, чтоб вас освободить.
Срам братских распрей чувствую я глубже,
Чем вы вообразить себе могли б.

Кларенс

Кому же по душе такие распри.


Ричард

Не будет долгим ваше заточенье.
Я помогу вам, или же я лжец,
Пока же — терпенье.

Кларенс

Что ж еще? Прощайте.


>Кларенс, Бренкенбери и стража удаляются.


Ричард

Иди ж стезей, не знающей возврата,
Смешной простак, я так тебя люблю,
Что в небеса спроважу твою душу,
Коль примут дар они из рук моих.

>Входит лорд Хастингс.


Хастингс

День добрый, герцог мой достопочтенный.


Ричард

Лорд камергер добрейший, добрый день.
Добро пожаловать опять на волю к нам.
Как вы снесли невзгоды заточенья?

Хастингс

Как узнику пристало — со смиреньем.
Но жизнь берег, чтобы воздать всем тем,
Кому обязан заточеньем этим.

Ричард

О да, о да, пусть им воздаст и Кларенс,
Зане враги у вас одни и те же,
И козни их вас тяготят равно.

Хастингс

Беда, когда орел попал в силки,
Стервятник же кружить над жертвой волен.

Ричард

Какие новости на свете?


Хастингс

Таких дурных, как дома, в свете нет:
Король хворает — слаб, объят печалью.
Его целители встревожены весьма.

Ричард

Угодники! Вот впрямь дурная весть!
Он долго жил в плену своих пороков.
Излишества монарха расточили —
Об этом грустно даже размышлять.
Что ж он — в постели?

Хастингс

Да, в постели.


Ричард

Ступайте же к нему, я буду вслед.


>Хастингс уходит.

Он не жилец, клянусь, но должен жить он,
Покуда Джордж до неба не домчит,
Пойду, вооружась правдивой ложью,
В нем к Кларенсу вражду разворошу,
И коль в расчетах я не ошибаюсь,
До завтра Кларенс доживет едва ль.
А там уж Эдварда Господь пусть прибирает,
Оставив мне в наследство этот свет.
На младшей дочери Уорика женюсь я,
Пусть свекр ее и муж убиты мною —
Скорей всего девчонку исцелишь
От дури, став ей мужем или свекром,
Что я и сделаю, но не любови ради,

Еще от автора Гилберт Кийт Честертон
Тайна отца Брауна

СодержаниеТайна отца Брауна. Перевод В. СтеничаЗеркало судьи. Перевод В. ХинкисаЧеловек о двух бородах. Перевод Е. Фрадкиной, под редакцией Н. ТраубергПесня летучей рыбы. Перевод Р. ЦапенкоАлиби актрисы. Перевод В. СтеничаИсчезновение мистера Водри. Перевод Р. ЦапенкоХудшее преступление в мире. Перевод Т. ЧепайтисаАлая луна Меру. Перевод Н. ТраубергПоследний плакальщик. Перевод Н. ТраубергТайна Фламбо. Перевод В. Стенича.


Лицо на мишени

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Сапфировый крест

«Между серебряной лентой утреннего неба и зеленой блестящей лентой моря пароход причалил к берегу Англии и выпустил на сушу темный рой людей. Тот, за кем мы последуем, не выделялся из них – он и не хотел выделяться. Ничто в нем не привлекало внимания; разве что праздничное щегольство костюма не совсем вязалось с деловой озабоченностью взгляда…».


Сломанная шпага

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тихий американец

Идея романа «Тихий американец» появилась у Грэма Грина после того, как он побывал в Индокитае в качестве военного корреспондента лондонской «Таймс». Выход книги спровоцировал скандал, а Грина окрестили «самым антиамериканским писателем». Но время все расставило на свои места: роман стал признанной классикой, а название его и вовсе стало нарицательным для американских политиков, силой насаждающих западные ценности в странах третьего мира.Вьетнам начала 50-х годов ХХ века, Сайгон. Жемчужина Юго-Восточной Азии, колониальный рай, объятый пламенем войны.


Мудрость отца Брауна

СодержаниеОтсутствие мистера Кана. Перевод Н. ТраубергРазбойничий рай. Перевод Н. ТраубергПоединок доктора Хирша. Перевод В. ЛанчиковаЧеловек в проулке. Перевод Р. ОблонскойМашина ошибается. Перевод А. Кудрявицкого / Ошибка машины. Перевод Р. ЦапенкоПрофиль Цезаря. Перевод Н. РахмановойЛиловый парик. Перевод Н. ДемуровойКонец Пендрагонов. Перевод Н. ИвановойБог гонгов. Перевод Н. ИвановойСалат полковника Крэя. Перевод под редакцией Н. ТраубергСтранное преступление Джона Боулнойза. Перевод Р. ОблонскойВолшебная сказка отца Брауна. Перевод Р. Облонской.


Рекомендуем почитать
Герои Сталинградской битвы

В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.


Гойя

Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.


Автобиография

Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.


Властители душ

Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.


Невилл Чемберлен

Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».


Фаворские. Жизнь семьи университетского профессора. 1890-1953. Воспоминания

Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.