Беспокойник - [8]

— Вас много, а я одна! Подождете!

Дремлющий рядом гражданский техник-строитель вам сочувствует и говорит, что в этой столовой никогда не было порядка, официантки делают что хотят, потому что столовая подчинена не нашему соединению, а областному военторгу. Он вспоминает, что сам наблюдал, как эта официантка отказалась обслужить даже командира соединения, когда тот пришел за пять минут до закрытия. Полковник должен был пойти на кухню, переговорить с заведующей столовой, и только тогда ему сделали яичницу и принесли творог.

Проходит полгода (по вашему летосчислению), и запыхавшаяся официантка (вы уже знаете, что зовут ее Фая) подбегает к вам и спрашивает, посчитали ли вы и что у вас было.

Вы ревете, что это уже черт знает что и что у вас еще даже не брали заказ. Тогда официантка сурово достает блокнот и карандаш.

— Харчо.

— Нет.

— Борщ с мясом.

— Уже нет.

— Бифштекс.

— Продали.

— Оладьи.

— Кончились.

Вы заказываете щи, гуляш, кофе и продолжаете уплетать хлеб с остатками горчицы. Техник-строитель вам читает лекцию о «выходе блюд». Столовой невыгодно, чтоб готовые кушанья не разбирались и оставались на ужин. Поэтому готовят примерно на среднее количество посетителей. Надо раньше заказывать, пока есть выбор блюд.

К вам приближается Фая. Но, как ни странно, чем ближе ваш обед, тем меньше у вас энтузиазма. Фая несет шесть тарелок супа. Каждая тарелка накрыта такой же большой тарелкой, на ней другая и т.д. Башня тарелок раскачивается над вами, и вы ясно себе представляете, что будет с вашим кителем, когда на него обрушатся две верхние тарелки.

Но все кончается благополучно. Правда, вместо щей вам подают молочный суп. Щи уже кончились. Если вы человек проницательный, то заранее догадались, что гуляша вам не видать. Вам приносят рисовую кашу с вареной курицей — последнее, что осталось из вторых блюд.

А кофе?

Тут на вас, мягко говоря, повышают голос. Какой может быть кофе в обед? Компот! Я приняла заказ? Так вы бормочете себе под нос!

Нет, скорее в часть, туда, где корректный командир роты вам все объясняет и показывает, дежурный командует «смирно» и четко докладывает, солдаты при вашем появлении вытягиваются и старательно отдают честь — и так постепенно тягостное воспоминание о нахальных официантках у вас рассеивается.

А потом снова ужин.

Но человек ко всему привыкает. Вы знаете, за какой столик и к какой официантке надо садиться, чтобы вас скорее обслужили, вы запасаетесь свежей газетой. Да и официантка уже вас приметила и поворачивается быстрее.

Если вы остаетесь служить в этой части, вас, как старого знакомого, начинают обслуживать в первую очередь.

Если вы уезжаете, то сначала на правах анекдота вы несколько раз расскажете в веселой компании о веселом обеде в столовой Н-ского соединения. А потом вы забываете. Когда-нибудь вы опять поедете в другую часть, и столовая вдруг будет еще хуже, и вы с благодарностью вспомните официантку Фаю — дескать, там все-таки неплохо кормили. А может, и не вспомните. Вы на действительной службе, и у вас достаточно своих забот и воспоминаний. К тому же вы стали человеком опытным.

* * *

У зам. Господа Бога по кадрам выдался тяжелый день. Он привык к тому, что ежедневно рождаются десятки тысяч человек и каждого надо куда-то устроить и определить ему судьбу. Но сегодня женщины на земле словно сговорились.

Был исписан целый рулон небесных архивных ведомостей. Ангел, посланный на склад, вернулся растерянный. Там ему сказали, будто лимит на сегодня исчерпан.

— Бюрократы! — ругался зам. Господа Бога по кадрам. — Ишь, кончился лимит. Так что, я должен запретить на земле рожать?

Ему осторожно напомнили, что, собственно, расходы рулонов ограничил он сам приказом по канцелярии от 17 мая 438 года до н.э. В те времена на небесах шла кампания за экономию и бережливость.

Когда рулон наконец достали и машинистка вложила копирку и приготовилась печатать, вновь рожденных набежало около девяти тысяч.

Первой на очереди стояла женская душа, родившаяся в России.

Видя нахмуренные брови зама, ангел секретарь-машинистка вздохнула: «Не повезло ей, бедной».

— Почему не повезло? Она будет здоровой, даже высокой и пухленькой. Но в конце концов, не могу же я из каждой делать Ларису Латынину или Лючию Бозе. Не всем проводить лето на Ривьере или быть знаменитой гимнасткой. Итак, Фая тиража 1940 года. Из-за любви к ней никто не застрелится. Она будет рыжей, курносой, близорукой. Характер мягкий и нерешительный. Место работы — официантка в столовой. Следующий!

* * *

Детство ее прошло в сибирском поселке на берегу реки.

Раз в три года река затопляла поселок, и все жители перебирались на Лысую сопку и ждали, когда сойдет вода. А потом возвращались, чинили, латали дома, и жизнь продолжалась. Потому что это был поселок сплавщиков леса. Река им давала хлеб и работу.

Однажды во время очередного наводнения погиб ее отец. Вода начала наступать ночью, а отец с вечера валялся пьяный на берегу, оставленный такими же пьяными и ничего не помнящими сплавщиками.

С тех пор Фая стала бояться реки, темноты и одиночества.

Ей было тогда десять лет, и мать повезла ее в Челябинск к своей старшей замужней дочери.