Беспокойная любовь - [4]

Она усмехнулась. А почему бы и нет? Ведь родовая компания Престонов, с незапамятных времен занимавшаяся производством игр и игрушек, осталась на плаву, а сейчас и процветает только благодаря Блейку. Дела фирмы были в очень плачевном состоянии, когда несколько лет назад мистер Престон-младший стал ее президентом. Если бы не Блейк, Стюарт Марджин мог уже давно стать безработным.

Блейк…

Юлиана прикрыла глаза. Этот кошмарный инцидент не только принес ей массу тревожных мгновений, но и еще скажется в будущем.

Не переживи сейчас она душераздирающий ужас утраты, ее бы никогда не озарило прозрение, что Блейк для нее не пустое место и не мешок с деньгами, а нечто очень дорогое и любимое, без кого жизнь на земле потеряла бы всякий смысл. Ну а не случись этого, она так бы и жила размеренно, изо дня в день, ни о чем не задумываясь. И изо дня в день, ежеминутно привычно контролировала бы себя, чтобы нечаянным взглядом или словом не выдать своих истинных чувств, а тем более невзначай не выплеснуть накопившиеся эмоции, чего он органически не выносит.

Ну а теперь? Теперь не забыть то, что открылось! А это означает двойную жизнь, притворство… Но живя двойной жизнью и постоянно притворяясь, скрывая свою любовь, ты обрекаешь себя на вечный разлад сама с собой. С другой стороны, можно ли быть счастливой, не любя? Откуда-то из глубины возник вопрос Юлианы. По-настоящему счастливой? И если ты жалеешь о происшедшей с тобой метаморфозе, значит, Стюарт не так уж и не прав в своих намеках на истинные мотивы твоего брака? В таком случае что же тебя задело?

— Миссис Престон? У вас правда все в порядке?

Юлиана вернулась к реальности.

— Мне трудно сразу успокоиться, — призналась она, — но к приезду Блейка, думаю, все будет нормально. И вы правы, мой муж не любит чрезмерных сантиментов, поэтому было бы лучше, если бы он не узнал о моих треволнениях.

— Все понятно, миссис Престон. Конечно, я ему ничего не скажу.

— Ну и отлично. Стюарт, сделайте одолжение, дайте мне знать, если еще что-нибудь изменится.

— Обязательно.

Положив трубку и снова оставшись наедине со своими мыслями, Юлиана вдруг почувствовала, что ее раздирает нелепое желание одновременно и смеяться, и плакать. Ее душа была измучена пережитым волнением и в то же время ликовала. Эти два часа она тонула в водовороте собственных страстей. Значит, все не так плохо, как ей казалось: она еще не превратилась в бесчувственную живую мумию!

Юлиана пошла на кухню сварить себе кофе. Неужели после всего случившегося Блейку захочется идти в ресторан? Да нет, рассудила она. Скорей всего его уже накормили в самолете.

После столь долгой разлуки у него наверняка возникнет лишь одно-единственное желание. Юлиана ощутила легкое возбуждение и улыбнулась. Естественная реакция женщины, которой приятны ласки своего мужа, сказала она себе.

Но оказалось, что так неожиданно осознанная любовь к Блейку разбудила и ее плоть. Что-то внутри подсказывало, что теперь они уже не смогут соблюдать заведенный порядок, «дозирование» своей интимной близости. Этот порядок был давно освоен, привычен и позволил им получить много приятных мгновений. Их сексуальные отношения никогда не возникали спонтанно от сиюминутного страстного желания. У Блейка во всем и даже в этом была размеренность. Они спали в раздельных спальнях и всегда заранее договаривались о предстоящей близости. Блейк даже вел календарь, в котором отмечал… «опасные» дни своей жены, и поэтому ему нетрудно было вычислить график ее месячных. Впрочем, Юлиана принимала противозачаточные пилюли.

Ей вдруг показалось страшно интригующей близость с мужчиной без расписания. Вот бы было здорово, с восторгом подумала Юлиана.

Воображение стало рисовать картины одну заманчивее другой. Но тут же ее одернул рассудок: разве он станет рисковать? Грустно усмехнувшись, она возразила себе.

Конечно, на то, что они с мужем не спят вместе, есть свои причины. Блейка с самого начала устраивала их некоторая обособленность не только днем, но и ночью. И он осознанно культивировал ее, во всем сохраняя с ней определенную дистанцию и тем самым подстраховывая себя от недопустимых и, с его точки зрения, излишних женских притязаний.

Но понимать не всегда значит принимать. И сейчас наступило такое время, когда ее душа восстала против всего того, что недавно казалось вполне естественным. У нее возникло вдруг неприятное ощущение при воспоминании, как он едва заметно кивает, как бы подавая ей знак, что собирается заглянуть к ней ночью. А как бы ей хотелось, чтобы он без всяких намеков зашел к ней в комнату, поцеловал, приласкал и, лежа в постели, томясь в предвкушении, дожидался бы ее из душа, а потом, уставший и обессиленный, остался бы у нее на всю ночь. Наверное, это здорово — заснуть в объятии мужа!

Раньше ей бы и в голову не пришло такое, но сейчас страх потерять Блейка настолько перевернул все, что в ней впервые за время их супружества поднялась волна протеста против сложившихся между ними отношений. Разве это можно назвать семьей? Ведь каждый живет сам по себе, а вокруг одна пустота, фикция и… немного «постели». Ну и чем это отличается от проституции? Да ничем! Боже, как противно!