Беспанцирная черепаха - [6]

Наконец, на маленьком перегоне между двумя городишками, не так давно считавшимися курортными, он подключился к всемирной паутине - и увидел на своем посмертном сайте новости о его выставке, первой настолько большой и разрекламированной. Музеи объединились с издательствами, где хранились его первые работы. Много в рекламе было именно для поклонников. Этого симптома он ждал - пора было воскресать.

И когда художник возвращался в свое родной город - он создал лучшую вещь, иллюстрацию маленького рассказа о городке, где люди превращались в животных. Зачем фантастический антураж, другой оттенок неба и ветвистая пшеница в полях? Обычный вагон электрички, дымный, грязный и ободранный. Самая обычная одежда - кепки и панамы, куртки и пиджаки, ботинки и сапоги. Да и люди почти обычные, занятые своими делами - чтением газет, уплетанием пирожков и слушанием приемников. Только в каждом из них можно угадать животное, безошибочно вычислить, носорог это или бык, корова или гепард. У них нет торчащих из-под причесок ушей, высовывающихся хвостов, кожаных носов или шерсти. Нет. Это лица, анатомически правильные, грамотно расположенные и абсолютно достоверно подходящие к головам, - они несли на себе отпечаток звериных сущностей.

Легкая неуверенность поселилась в сердце Скрестителя, когда осталась позади последняя пересадка и родная электричка подъезжала к вокзалу. Можно ведь было повернуть, остаться человеком толпы, тенью собственной славы. Ведь хорошо жить в гуще людей, где еще будет у него столько натур, как он сможет заглянуть в души. Может он обретет покой в бесконечной гонке за совершенством? Если объявиться не при первой возможности, а через много лет - и тогда обнародовать те тысячи картин, что скопятся у него. Они не пропадут, найдут себе дорогу, останутся в копилке человеческого духа.

Но Скреститель не остановился, к чему покой, если он только для одного, если все другие не знают о нем. Зачем картина, отражающая человеческую душу, если люди ее не видят? Да и без игр и фильмов его картины останутся статичными наработками - а они должны ожить. Художник въехал в родной город как призрак будущего шторма: еще неощутимый, но несущий в себе семена бури. Прикупил несколько носителей памяти и оставил копии галереи в абонированных сейфах и случайных дуплах. Посмотрел, что стало с бывшей квартирой и добыл отчеты по делу о поджоге. Распечатал три десятка лучших работ и приготовил их для рассылки.

Оставалось только эффектно явиться из небытия. Пришлось сбрить бороду и пока наклеить усы - во избежание слишком быстрого опознания. В старом облике Скреститель отправился к устроителям выставки - пришлось час ждать в приемной - и предложил себя на роль двойника покойного. Такие инсталляции были модны, особенно на политических похоронах, когда в толпе прохаживались гримированные под проигравших соперников артисты. Короткие переговоры закончились примеркой реквизита и выдачей некоторой суммы аванса. Скреститель вошел в роль и легко выдержал сравнение со своим экранным изображением. Ему только посоветовали поправиться на пару килограмм и пользоваться хорошим кремом от морщин, иначе через пару лет он выйдет из образа.

Ночь перед открытием он провел в гостиничном номере - первая приличная кровать за три года, - раскладывая картины, записывая и отсылая обращения к почитателям таланта и прикидывая, как эффектней сорвать церемонию. Ведь никого из хорошо охраняемых людей не будет, и охрана вряд ли быстро схватиться за пистолеты... Пришлось выпить валерьянки.

Открытие выставки претендовало на оригинальность - в толпе дурачились артисты, наряженные персонажами безвременно усопшего художника, два десятка его собственных личин, скрещенных с разнообразными животными, улыбались с плакатов. Картины бережно сохранялись за броневыми стеклами, а компьютерные наброски и чисто виртуальные творения мелькали на больших экранах. На Скрестителя показывали пальцами, он улыбался в ответ и давал шуточные автографы.

В центральном зале музея воздвигли маленькую эстраду, мини-эшафот с плавными изгибами форм, на который взбирались ораторы. Художник протолкался поближе - сценарий предписывал ему произнесения двухминутной, донельзя патетической речевки. Вокруг толпились его бывшие заказчики, не из самых, правда, богатых, коллеги, критики, новые почитатели.

- ...он не успел так многого. Сотни набросков не стали картинами, тысячи идей, теснившихся на его полотнах, только сейчас начинают воплощаться в жизнь. Он, как сверхновая, кажущаяся нам яркой и живой, что уже стала холодным сгустком материи - но разве от этого она менее красива? Нет, ее свет будет миллионы лет странствовать через космос, дарить самым разным существам радость и удивление... - критик, несший эту ахинею, сейчас по совместительству выполнял обязанности конферансье. Он поискал глазами двойника Скрестителя и слегка махнул ему ладонью. Тот нажал кнопку пульта, в эфир ушел экстренный вызов стражей правопорядка, и поднялся на сцену.

- Господа, - под легкий хохоток и аплодисменты художник характерным жестом поправил черный берет, в котором так любил красоваться раньше, - вы все знаете, как обходиться с истинным талантом. Как окружить его вниманием и подлой заботой, как сделать его несчастным и не говорить гадостей его музе.