Беспанцирная черепаха - [5]

Однако прошел целый год, прежде чем в тех изданиях, тех слухах всемирной паутины, к которой изредка подключался художник, стали заметны первые признаки посмертной канонизации. Всплыли несколько его лучших сюжетов и та компания, что чаще других воровала их, объявила свою конкурентку, тоже не стеснявшуюся, в плагиате: негоже выдавать произведения покойного за свои собственные. Вторая выставка его работ заняла лучшие залы того музея, в котором они остались, и ее специально продлили на два месяца. Выпустили альбом репродукций, а рассеянные по оценщикам картины пошли с аукциона и собрали такую сумму, которую им бы ни за что бы не взять при жизни автора.

После этих известий жизнь Скрестителя на несколько недель превратилась в пытку ожидания. Слава манила его, но надо было ждать - еще слишком мало денег вложено в его работы. Надо больше, пусть они несколько раз перейдут из рук в руки, пусть музей первого ранга купит и выставит у себя хоть несколько заметных картин. Хотя бы "Минотавра" - сюжет ведь классический, нарисован маслом и как нарисован... Будь вся его живопись на классические темы, такой оборот занял бы пару десятков лет, с иллюстрациями к фантастике, которые порой были больше, чем иллюстрации, должно было пройти быстрее. Надо было найти новое поле деятельности, занять себя работой, и художник стал рисовать дворцы и лачуги для тех существ, что в изобилии сочинил раньше. О, ему пришлось прочесть десятки книг, пересмотреть тысячи рисунков - его даже запомнил в лицо один из владельцев интернет-кафе - Скреститель вполне мог сдавать экзамены в архитектурном институте. И он начал выдумывать.

По правде говоря, было в его "строительных" работах что-то приземленное, почти обывательское - виной тому архитектура полустанков и перегонов, которые он пластал в своих одиночных странствиях. Свои дворцы он всегда окружал флигелями, пристройками и конюшнями. Но все равно, сравнивая их тем поделками, что наполняли всемирную паутину, художник выбирал собственные творения, не всегда честно, хоть сторонний наблюдатель вряд ли обвинил бы его в высокомерии.

Так появился мраморный муравейник, выточенный его обитателями из глыбы, упавшей с утеса. Небоскреб специально для орков, вообще без стекла и пластика, одна сталь, вся в царапинах от когтей, зубов, ножей и шиповатых ботинок - там помещалась биржа, а брокеры были парнями горячими, не откладывали покрытие убытков на завтра. На эльфийские дворцы не он один точил карандаш, его воздушные конструкции были красивы, но слишком уязвимы для эстетствующей критики. В средневековых замках он мало что мог добавить, вот разве что защиту от магии - целая коллекция частоколов из осины, стен фигурной кладки, девятигранных башен обосновалась в памяти машины. Кстати, пришлось ее увеличивать - художник не хотел ничего стирать, а места там не оставалось.

Встречал ли он знакомых в своих бесконечных разъездах? Много раз вокзальные площади, центральные проспекты городов, часть трамваев и автобусов регулярно выбрасывали знакомые лица. Что им, однако, было до грязноватого человека с бородой и в черных очках? Только один раз в электричке, когда у него еще был ноутбук, из-за плеча на экран посмотрел любитель фантастики. Пришлось прикинуться схожим фанатом и полчаса перемалывать коллегам косточки - выяснилось, что он состоял с ним в переписке и чтобы не искушать судьбу, Скреститель вышел на первой остановке. Впрочем, он тщательно занес в архив все обстоятельства разговора - коллекция самых необычных фактов, которыми он должен был подтверждать свою биографию, у него была всегда наготове.

Он начал выполнять большие картины - батальный размах сцен, штурмы крепостей и свадьбы вельмож. Особенно удался ему портовый город на утесах Эшхерута, новый фантазийный роман, разворачивался именно там. Город Ункар взбирался от волноломов по отвесным скалам, выше и выше - хижины из плавника, напоминавшие птичьи гнезда, сменялись выдолбленными в скалах лавками мастеровых, те уступали место купеческим мансарда, опоясывавшим утесы многоцветным поясом, а в высоте, прокалывая подбрюшье облаков, маячили башни магистрата. Скреститель нарисовал сотни обитателей этого места: лощеных буревестников-бургомситров, выражение глаз которых подглядел за тонированным стеклами Мерседесов, и рыбаков, щеголявших татуированными жаберными пластинами, рано постаревших, почти как дорожные рабочие. Придумал дизайн тамошних женских украшений, орнамент на лестницах и фигурки горгулий на водостоках.

Художник несколько раз брался за Минас Тирит и Минас Моргул, но решил, что эта тема подождет стационарной мастерской. Зато отлично вышел Большой порт Хавнора. Между тем Скреститель оставил город, в котором скоро его начали бы запоминать троллейбусный кондукторы и отправился в последнее, как он надеялся, паломничество по стране.

Все данные о росте цен на картины, новых выставках и даже появление своих портретов на глянцевых страницах он воспринял спокойно. Этому страшно радовались дальние его родственники, понемногу богатевшие. Художник ждал возникновения общества своей памяти или, на худой конец, внесение своего имени в анналы уже имеющихся клубов поклонников живописцев от фантастики. Пусть оно станет чуточку святым, ведь при воскресении ему понадобится поддержка множества людей - а симпатии одиночек становятся материальными только в организации.