Бесноватый Цесаревич 6 - [111]

– Почему мы не наступаем? – лицо Богдана перекошено в жуткой гримасе, ещё и измазано смесью грязи, копоти и крови.

– Наша задача не лечь в бессмысленной атаке, – пытаюсь перекричать жуткую какофонию битвы, – Мы должны перемолоть противника, нанеся ему максимальный урон и затем перейти в контратаку.

За день мы отбили четыре массированные наступления противника. Не знаю, чего там творится на других редутах, но выборжцы выдержали. Более того, мы могли уже не раз начать контрнаступление, но ждали приказа. Да и нет смысла из-за глупого желания пофорсить класть своих людей.

Честно говоря, я ждал любой реакции Наполеона, вплоть до перегруппировки. Но корсиканец не обманул моих ожиданий, и его унижение выплеснулось в неподготовленный штурм русских позиций. Единственное что не учло наше командование так это наличие большего количества артиллерии противника. Постоянные обстрелы доставили нам гораздо больше хлопот, нежели пехота. Насчёт кавалерии не в курсе. На нашем фланге стычек конницы практически не было.

Судя по солнцу сейчас часов шесть вечера. Может, сегодня атак уже не будет? Тут раздался новый залп со стороны французов, им сразу ответили наши боги войны. Никто не обещал, что будет легко, но Наполеон удивил своей настырностью. Уже позже я узнал, что французам удалось прорвать наш правый фланг и результат битвы висел на волоске. Но ценой неимоверных усилий и яростной атаки резерва во главе с Багратионом, положение удалось выровнять. Печально, что великий русский воин пал в том бою.

– Наши французские друзья не полезут в ночную атаку? – спрашиваю Филипса, который только что проверял секреты.

– Не должны, – отвечает егерь, принимая котелок с гречневой кашей, – Собирают своих раненых и убитых, как договорились. Но завтра перемирие заканчивается и будет жарко. А вы почему не поехали на военный совет?

Несколько голов повернулись в мою сторону. Чего им ответить? Наверное, правду.

– Никогда не считал себя полководцем. Мой уровень – это батальон, максимум два, но не более. Поэтому я лучше побуду здесь с вами. У нас достаточно грамотное командование, чтобы разобраться без моей помощи. Если будет нужно, то фон Миллер пришлёт адъютанта. Вон как раз он и идёт.

– Я не могу вас осуждать, – произнёс генерал, когда ознакомил меня с ситуацией на других участках, – Среди офицеров пошли странные слухи. В плен попал полковник артиллерии французов и он рассказал жуткую историю. Мол вы коварно напали на их Императора и попытались его убить. Он много всего наговорил, так что я отказываюсь верить в эти побасёнки.

– Отчего же? Француз говорит почти правду. Только я не собирался убивать Наполеона. А вот его офицерский корпус егеря основательно почистили. Спасибо за вино, Карл Карлович, пойду я в расположение своей роты.

Иду за двумя егерями, которые освещают дорогу. Со стороны поля, где шло сражение, до сих пор раздуются крики раненых. Сегодня их было так много, что специальные команды не успели вывезти всех несчастных. А ещё этот запах гари и крови с дерьмом. Если меня спросят, чем пахнет война, то я отвечу, что именно этими субстанциями. Но плевать, не я начал эту бойню.

Хреново, что пока в расположение наших войск вернулись всего две группы егерей, причём изрядно поредевшие. Мой авантюрный и наивный план всё-таки дал результат. Устранение высшего командования союзников отразилось на управлении армией и качестве принятия решений. Да и два хранилища боеприпасов удалось подорвать, что сильно ограничит Наполеона в использовании артиллерии. Но сегодня порох он не жалел, будто пытаясь решить исход сражения одним мощным ударом.

– Они бегут! Вперёд! – пытаюсь орать посаженным напрочь голосом.

Рядом раздаётся нарастающий гул, который перешёл в дружное «Ура»! Ускоряемся, преодолевая зону поражения картечи. Не успевших убежать артиллеристов буквально разрубили на куски, не обращая внимания на мольбы о пощаде и поднятые руки. Никакой жалости, а только вперёд! Смотрю на скалящегося Богдана, его замызганный кровью мундир и лицо в потёках пота. Улыбаюсь в ответ как безумный и несусь далее.

Всё-таки мы это сделали. Не знаю, что сыграло главную роль, но противник дрогнул. Отразив три атаки, наша армия перешла в контрнаступление. Плохо, что люди практически не отдыхали и шли вперёд из последних сил. Новый этап сражения разгорелся у деревеньки Вурцен, где сконцентрировались основные войска противника.

Нет, всё-таки Наполеон великий полководец. Грандиозная рубка не принесла русской армии особого преимущества. Да, инициатива теперь в наших руках, и мы атакуем, но перелома в сражении пока нет. Я правда не знаю, что твориться на других участках, но выборжцы натолкнулись на самое ожесточённое сопротивление. Но нас уже не остановить.

Громкий звук бьёт по перепонкам, и я не сразу понял, что лежу на спине. Вроде удалось сконцентрироваться, но вдруг всё поплыло перед глазами и дальше ничего не помню.

– Как он? Не пришёл в себя, – будто сквозь толщу воды слышу голос Богдана.

Пытаюсь сказать, что всё хорошо. Но из горла вырывается какой-то мерзкий хрип. Хочу привстать, но тут голову буквально разрывает изнутри от жуткой боли. Спасительная тьма помогает перенести эту жуть.