Бесноватый Цесаревич 6 - [113]

На братца было страшно смотреть. Он резко сменил окраску и стал белее смерти.

– Это самое настоящие безумие, – наконец он вымолвил заикаясь.

– Отчего же? Я очистил вам всем путь. Взял на себя самую грязную работу. Только не рассказывай мне здесь про приличия, этикет и прочие моральные ценности. В большой политике их нет и не может быть. Что касается того же главы Банка Лиона или крупнейшего акционера Французской Вест-Индийской Компании, то они страшнее и опаснее любого генерала. Именно ростовщики и торгаши толкают корсиканца на новые завоевания. Понятно, что виновато его нездоровое честолюбие, но оно опирается на мощную поддержку финансовых и промышленных кругов всей Европы. А сейчас одним махом большая часть врагов уничтожена. Ещё и несколько талантливых учёных, работающих на военные заводы, нашли быструю смерть. Ты же можешь спокойно списать всё на безумного брата и заключить выгодный мир. В Россию вернёшься вообще триумфатором, которого доселе не было в нашей истории. Вот пакет с моими рекомендациями по предстоящим переговорам с французами. Надеюсь, у тебя хватит ума понять, что пора прекращать делать широкие жесты. Поляки и прочая сволочь не оценят твоей заботу, а будут только копить злобу, лелея надежду на реванш. Там же моё прошение об отставке с поста председателя Госсовета. Я возвращаюсь в Югороссию и займусь развитием региона.

Александр окликнул меня уже перед дверью, до которой я дохромал с помощью трости.

– Почему ты не убил Бонапарта?

Оборачиваюсь и смотрю на застывшего около кресла братца.

– Чтобы ты и твои лизоблюды не расслаблялись. Это ведь так приятно почувствовать себя самыми сильными, не имея к победе никакого отношения. Зато для вашей компании воспользоваться её плодами самое милое дело. Далее кому-то в голову придёт, что не пора ли свернуть часть реформ. А то народишко излишне распоясался, свободу почуял, шапки не ломает и спину при встрече перестал гнуть. Честные суды да образование этим сиволапым подавай. А как же наше природное право пороть, унижать и насиловать? Давай – ка ты батюшка Император, вертай всё назад. Мы же тебе служить будем верно, да снова Россию начнём разворовывать, – ухмыляюсь, наблюдая, как Александр опять начал краснеть, – Только с живым и здоровым Наполеоном не будет вам спокойствия. И новая война только вопрос времени. Надеюсь, что даже самый тупой и спесивый аристократ поймёт – следующая схватка будет ещё более кровавой. И более отсталая страна проиграет это противостояние. Тем более если внутри неё начнутся волнения и мятежи. Не думаешь же ты, что крестьяне, рабочие и мещане с купцами просто так вернут вам право относиться к ним как к скоту. Нет, ты со своими шлюхами в первую очередь кровно заинтересован в мощи русской экономики и внутреннем спокойствии.

– Ты безумец! – слышу в ответ.

Глава 22

Сентябрь – октябрь 1815 года Херсон, Екатеринослав, Николаев Российская Империя.

– Подсекай! Чего ты тянешь? – кричу, не сдержав эмоции.

– Сорвалась, – обиженно отвечает сын, надув губы.

– Так, не нужно здесь нюни распускать, – говорю ему с улыбкой, – Сейчас ты поймаешь самую большую рыбу, и мы пойдём варить уху.

Лицо Святослава осветила довольная улыбка и он сразу начал менять червяка. Мальчик оказался заядлым рыболовом, хотя откуда эта тяга у шестилетнего ребёнка, не знаю. Я ему даже специальную удочку заказал и николаевских умельцев. Вот теперь регулярно ездим по всяким притокам Днепра и ловим рыбу.

Последний год я сосредоточил своё внимание на семье, и получаю истинное наслаждение от общения с сыновьями. Два младших, правда, ещё совсем маленькие, но тоже заметили, что папа начал проводить дома времени больше, чем в разъездах. Хотя я и мотаюсь по краю, но в основном ограничиваюсь побережьем и Крымом. Более того, недавно в Николаев я приехал на поезде. Но обо всём по порядку.

Возвращение домой было не особенно радостным. Если домашние во главе с Анной сделали вид, что ничего не произошло, то с остальными было сложнее. Мне пришлось задержаться в Польше, где я помогал войскам союзников организовывать оккупационный режим. Поэтому к августу в Херсоне уже знали всё о моих художествах. Вернее, это были слухи, преувеличивающие свершённые деяния в десятки раз. Хорошо, что хоть не обвинил в поедании печени врагов.

Изменение отношения я почувствовал ещё в Польше. Русские офицеры и чиновники вдруг начали чураться моего общества. Не все, но достаточно весомая часть. Мне на это реально плевать, поэтому общался с людьми строго по делу и не реагировал на показательный демарш. Удивил меня Август, с которым мы встретились в Кракове.

– Я не имею права осуждать вас, друг мой, – в своей экспрессивной манере выпалил Словенский король, – Если вы пошли на такой шаг, значит, так было нужно. Ведь действительно, уничтожив лучших военных, банкиров и торговцев врага, вы сильно его ослабили. Что касается морали, то мне на неё плевать, впрочем, как и вам. Но враг мог убить гораздо больше ваших людей, чем в нынешней ситуации. Поэтому ваши действия оправданы!

Мой голубой друг в своё время изрядно настрадался от всеобщего порицания. Поэтому сейчас понимал меня как никто другой. Свою резиденцию я снова устроил в краковском замке, где мы и беседовали с Августом, изрядно выпивая. После разговора обо мне, речь зашла о сложившейся ситуации с Польшей.