Бесноватый Цесаревич 6 - [102]

Как итог на скамье подсудимых оказалось восемнадцать человек. Более мелкие фигуры, включая начальника порта, который проявил халатность, пойдут под обычный суд. Трибунал под председательством самого Аракчеева, прибывшего из столицы и, выполнявшего здесь роль глаз Императора, рассматривал преступления основных фигурантов. В тройку судей также вошли херсонский губернатор Гладкий и ваш покорный слуга. Пускать на самотёк столь важное дело я не собирался.

Даже Аракчеев, который изначально не был настроен излишне категорично к преступникам, был сильно удивлён. Кроме всего прочего, махинаторы содержали разбойничьи шайки, которые нападали на несговорчивых крестьян. Было доказано более сорока убийств простых хуторян, не считая помещика и купцов. Такое не прощается. После короткого обсуждения мы единогласно решили казнить всех обвиняемых.

– По закону вы не имеете права на отсрочку, так как дело рассматривается не в гражданском суде. Значит, адвокаты лишаются права произнести оправдательную речь, – сухо промолвил Аракчеев.

– Но это произвол! – воскликнул Вилен, – Вы не имеете права! Я буду жаловаться Его Величеству!

А вот это он зря. Алексей Андреевич как раз имеет право, ибо послан самим Александром. К посягательствам на свои полномочиям он относится весьма болезненно, так что адвоката ждут нелёгкие времена.

– Охрана, выведите этого нахала и посадите под арест, – тон председателя трибунала не изменился, но я почувствовал в нём нотки удовлетворения.

Вилен и пара его коллег основательно нас достали. Никто не мешал им знакомиться с делом и выстраивать стратегию защиты. Более того, будь они умнее, то могли сразу убедить подзащитных признать вину и просить о помиловании. Мы не звери и сохранили бы жизнь большинству преступников. Но помогать следствию подсудимые отказались, наверное, надеялись на свои связи в столице. Будто совсем забыли, что в Югороссии власть – это я, и даже Император не может вмешиваться в большинство местных дел. Мы так с братом договорились изначально и Александр держал слово.

После объявления приговора зал зароптал. Среди присутствующих было много родственников и друзей обвиняемых. Хотя большую часть составляли обычные зеваки из дворян и публики попроще. Кричать и проявлять своё возмущение прочим образом зрителей отучили в первый же день. Особо эмоциональные господа и дамы до сих пор сидят в тюрьме, ожидая суда. Здесь ещё Аракчеев зачем-то предоставил последнее слово обвиняемым, добавив накала в зале. Он дурак или специально? Кому нужны эти излияния от убийц и грабителей? Слово, к моему удивлению, взял Михаил Рудницкий. Он был самым старшим из преступников и демонстративно молчал все десять дней, что шёл суд.

– Будь ты проклят Иуда! – естественно, старик вперил полный ненависти взгляд в меня любимого, – Не было ещё в нашем сословии предателя подобного тебе. За сиволапое мужичьё и треклятых торгашей, обирающих честных людей, ты готов лить дворянскую кровь без всякой меры. Но бог есть, и он накажет тебя, Безумец! Я всё сказал и готов умереть с честью, которая неведома тебе!

Сколько пафоса, я аж проникся. Но, судя по всему, в зале хватало сочувствующих пламенному оратору. Мне не привыкать к ненависти и отторжению части дворянства с аристократией. Переживу и это. Хотя кто бы знал, как мне всё надоело. Об этом мы разговорились с Мясоедовым после суда. Он тоже был прислан из столицы и возглавил работу столичных ревизоров ещё в прошлом году.

Мне просто было интересно поговорить со старым знакомым, чья фамилия давно стала нарицательной. Может, только меня в Империи боялись больше, чем этого невысокого и уже пожилого человека, который стал самым настоящим бичом для взяточников с казнокрадами. Мясоедов был беспристрастен и неподкупен. Для него не существовало чинов и званий. Человек делил общество на законопослушных подданных и преступников, без всякого снисхождения к последним. Дошло до того, что родной брат прекратил общение с Николаем Ефимовичем, так как считал его деятельность недостойной дворянского звания. Даже Александр побаивался своего ретивого ревизора и старался держать Мясоедова подальше от столицы, чтобы тот не копал под его окружение. Но большая часть населения поддерживала деятельность пятого отделения, так как видело в коррупции один из главных пороков России. Мне пришлось хорошенько потрудиться, чтобы перевернуть мировоззрение людей. Если уж чиновники новой волны считали мздоимство недопустимым, то чего говорить о мелких торговцах или мещанах. Оборотней хватало, но борьба с ними велась самым жестоким образом. Внедрение понятия законности приветствовалось той частью социума, который наиболее страдал от беспредела властей. А Император вынужден был с этим считаться. Вот с этой парией я решил пообщаться. Мой главный вопрос – не жалеет ли главный ревизор страны, что согласился занять эту расстрельную должность. И что он вообще думает о нашей борьбе со всей этой грязью.

Как всегда, для моего временного жилища СБ выбрала дом в паре вёрст от Одессы. Так охране и егерям легче контролировать периметр. В город я заезжал, тоже соблюдая все меры безопасности. Обычно это было три разных кортежа, дабы потенциальные нападавшие не могли понять в каком возке едет их цель.