Бесноватые - [79]

– Лицемерие, сэр?

– Не станете же вы спорить, что он вел себя как Тартюф?

– Все мы временами ведем себя как Тартюф. А Джордж Эйбил – вообще-то никакой не жулик и не обманщик. Его доброта, его пуританские замашки были вполне искренни. Он всю жизнь преданно возился с бедняками, хотя происходил из хорошей семьи и вполне мог бы ни о чем не беспокоиться. Просто он совершенно потерял голову и ополоумел.

– Это что, оправдание? Он нарушил закон. Или мудрость закона вы тоже станете отрицать?

– Нет, – ответил Джеффри, подумав, – пожалуй, не стану. Но не стану я и читать проповеди, поскольку сам мог повести себя не лучше.

– Никто не просит вас читать проповеди или оправдывать себя. Наказание вам я придумаю. А пока…

Судья Филдинг на мгновение задумался.

– Дело это чрезвычайно сложное. Сейчас все нити удалось распутать. Берясь за каждую, я ощущаю все их переплетение, но все же не могу до конца разобраться в докторе Эйбиле, его взаимоотношениях с этой женщиной, Крессвелл, а также почему он убил Грейс Делайт.

Но и тут, зная историю в целом, я о многом могу догадаться. И все же вам придется рассказать мне, почему вы начали подозревать доктора Эйбила и как – шаг за шагом – пришли к убеждению в его виновности. Вы заподозрили его с самого начала?

– Нет, сэр.

– Когда же?

– В пятницу вечером у меня не было и тени подозрения. Все мы были издерганы. Все больше в этом деле оказывалось странного. Одно обстоятельство сразу показалось мне подозрительным, о другом я должен был бы догадаться, если бы подумал немного. Но слишком часто мы не хотим задуматься о том, что нам уже известно. Однажды в субботу утром, когда мы сидели у вас в гостиной…

– Вот-вот! С этого и начните.

В окне за спиной судьи Филдинга можно было разглядеть кусочек реки, окрашенный бледным светом гаснущей луны. Но Джеффри не стал смотреть туда.

– В то утро вы, судья Филдинг, сказали мне следующее. «Хочу обратить ваше внимание, – сказали вы, – на одно обстоятельство, которое делает ваше поведение подозрительным. Почему вчера вечером вы пожелали на какое-то время остаться в одиночестве в комнате, где находилось лишь тело старухи?»

В этом моем желании, естественно, содержался скрытый мотив. Я хотел открыть сундук и проверить мое предположение, что сокровища нищей старухи действительно там. И я попросил доктора Эйбила отвести Пег к нему в дом, тут же на мосту, неподалеку, и побыть с ней, пока я обследую комнаты, – десять – пятнадцать, возможно, двадцать минут.

Но кто сообщил об этом вам? И почему? Известно, что я – сыщик, провожу расследование; так что просьба моя выглядела вполне естественно. Почему кто-то (кто-то, кому ничего не известно о спрятанных деньгах или драгоценностях) должен в чем-то заподозрить меня?

Об этой моей просьбе знали только Пег и доктор Эйбил. Вы сказали, что Пег вам ничего не говорила. Хотя в прямоте вас вряд ли кто-нибудь обвинит, но на прямо поставленный вопрос вы не станете отвечать ложью.

– Это вы говорите мне о прямоте? – поинтересовался судья. – Что ж, я вас прощаю. Продолжайте.

– Если Пег ничего вам не рассказывала, то ответ ясен. Тут-то и настало время пошевелить мозгами. И я припомнил и пересмотрел заново многие эпизоды прошедшей ночи.

С доктором Эйбилом я повстречался в «Винограднике». Пег побывала там незадолго до меня; она заходила узнать дорогу к дому Грейс Делайт. Пег сказала трактирщику, а также и доктору Эйбилу, что собирается найти там приют, поскольку ей некуда идти. Доктор Эйбил настоятельно советовал ей вернуться. Хотя ей он ничего не стал объяснять, но мне рассказал, почему он на этом настаивал. Об этом доме, сказал он, ходят дурацкие слухи, будто там водятся привидения. Якобы даже говорили, что кто-то умер там от ужаса.

– Ничего подобного я прежде не слышал. Но в тот момент разум мой находился в таком состоянии, что принял и это. Иными словами, я не удивился, увидев мертвую женщину, на теле которой не было ран. И лишь на следующий день противоречивость этой ситуации встала передо мной со всей очевидностью.

Предположение о том, что Грейс Делайт умерла от ужаса, было впервые высказано доктором Эйбилом: он пустил этот слух, хотя сам якобы в него не верил. Далее: если он действительно не хотел, чтобы взрослая девушка, которой почти двадцать один год, ходила туда, почему он ничего ей не объяснил? Почему он дожидался меня?

Мы с Пег обнаружили тело. Потом у меня произошла стычка с Хэмнитом Тонишем. После этого появился Табби Бересфорд с солдатами. Все это заняло некоторое время. Когда Табби начал молотить в дверь, я высунулся в окно и крикнул, что нужен врач. Если старуха умерла не от раны, то, значит, от ужаса или вследствие того, что ей было посещение свыше.

Тогда-то и возник доктор Эйбил. Хотя он обещал последовать за мной, но появился неожиданно и поспешно, как будто ждал где-то поблизости. Он сказал, что его задержал мистер Стерн. Человек, не столь растерявшийся, как я в тот момент, видимо, задумался бы, отчего это доктор Эйбил вообще явился туда и какую службу он намеревался нам сослужить.

Доктор Эйбил очень растерялся при виде крови, которая натекла из запястья Хэмнита Тониша, и у него вырвалось: «Чья это кровь?» Я попросил, чтобы он первым поднимался по лестнице. Хотя в руках у него были фонарь, трость и ящик с инструментами, поднимался он очень легко; ясно было, что с такой же легкостью он мог бы забраться в окно по наружным балкам. Поднявшись по стене, он совершил грубейшую ошибку (если, конечно, исходить из того, что он ничего не знал).