Бесноватые - [76]
Справедливости ради надо заметить, что она ударилась в панику и приняла вид соблазнительницы по причине недавно прошедшего тридцать второго дня рождения — событие это ощущалось ею так, как будто весть о нем была вырублена на мраморной плите, а не упоминалась лишь в полученных ею поздравительных открытках. Ее лучший друг, мультипликатор Керри Мартинес, который был гетеросексуален, но ее все же не хотел, сказал, что тридцать два — отличный возраст и что когда Зигель и Шустер[59] создали Супермена, они специально нарисовали его тридцатидвухлетним, потому что считали, что это лучший возраст в жизни человека, на что Нелл напомнила Керри, что а) Суперен был мужчиной, и поэтому перед ним не стояла проблема борьбы с целлюлитом, б) в него были влюблены Лоис Лейн, Лана Лэнг и еще какая-то русалка, а у Нелл не было никого, и в) что он был героем комикса, которого, когда он носил очки, никто и узнать-то не мог, бога ради! Но в общем и целом выглядела она чертовски хорошо. Больше всего ее беспокоило, что могло случиться так, что она больше никогда не будет выглядеть так хорошо.
Поэтому, если она влюбится прямо сейчас, это не только поддержит ее самолюбие и восстановит самооценку, но, возможно, даже спасет жизнь. И вот сегодня, ровно в девять часов десять минут вечера она встретила мужчину, который изменил ее жизнь и разбил сердце. За то время, что они были вместе, на самом деле, разбились и склеились целых три сердца, но ведь нельзя сделать омлет, без того чтобы… и т. д.
Но сначала было искусство и, что более важно, канапе, сочетавшие в себе прозрачные срезы обжаренного тунца и синюшного, болезненно выглядевшего карпаччо,[60] нарезанного так тонко, что для того чтобы набрать по калориям эквивалент одного сэндвича с яйцом, надо было съесть целый поднос с этим канапе. Нелл пожалела, что не поела перед приемом, но в таком случае она без посторонней помощи не влезла бы в платье, а она пока не научила Биффо, свою кошку, застегивать ей сзади молнию, так что более безопасным выходом из положения было голодание.
После двух — нет, давайте скажем, трех — бокалов удивительно едкого шампанского цвета мочи (наверное, эту марку использует авиационная компания, специализирующаяся на перелетах эконом-класса) — того типа шампанского, которое немного отдает блевотиной, даже экспонаты стали казаться симпатичными. Это были работы, понять которые без километра сопровождающего текста невозможно — иначе не допрешь, что пять отрезков ржавого железа и ярд голубой нейлоновой веревки с колокольчиком на конце означают порабощение чувств женщин, думающих о своем теле.
Нелл не любила такого искусства, она любила другие произведения — те, на которые интересно смотреть. Это было даже не то искусство, которое шокирует англичан, — их вообще просто шокировать, — это было что-то другое: оно стремилось изменить восприятие зрителя посредством простого хулиганства. Нелл не хотелось слушать лекции об искусстве. Она пришла посмотреть на мужчин. Просто посмотреть. Больше ничего она не ожидала, потому что в течение долгих лет ожидала слишком многого.
Ей вполне хватило бы улыбки и надежды на ответную улыбку, ей надо было, чтобы ее заметили, чтобы люди отметили ее взглядами. Ничего особенного — вполне достижимая цель, вполне в пределах ее возможностей, и это было хорошо. Но она и думать не могла, что в этот вечер все получится именно так. Стены были ослепительно белыми, освещение слишком ярким, зал слишком жарким и переполненным. Чтобы всего лишь добраться до бара, надо было проявить маневренность, превышающую уровень прочности ее платья, которое угрожало разойтись на спине.
Когда она приехала, было восемь тридцать, — ровно на три четверти часа позже начала приема и на сорок минут раньше того момента, когда она увидела мужчину с изумрудными глазами. Он уже был поблизости: стоял в пабе «Королевский дуб» через дорогу и ругался с женщиной, которая обвиняла его в том, что он заигрывает с официантками, вместо того, чтобы извиниться за то, что он не пришел к ней на день рождения предыдущим вечером. (Я понимаю, это сложно, но в жизни же ничего не происходит чисто, стык в стык, тем обиднее, иначе бы Нелл и этот человек встретились, влюбились друг в друга, оставались вместе всю оставшуюся жизнь, и никакого рассказа бы не вышло.)
Итак, Нелл посматривала на свои «Картье Пантера» — подарок от благодарного клиента, потягивала горькое шампанское и делала вид, что ее приводит в восторг отрез узловатой рыбацкой сети, прибитый к стене открывалками для консервов. И тут какая-то женщина постучала ее по плечу.
— Так я и думала, что это вы, — сказала женщина, одетая немного не по возрасту — на ней были штаны для занятий восточными единоборствами, за плечами рюкзак, а на ногах туфли на каблуках и с круглым носом. Нелл смутно вспомнила ее и классифицировала под заголовком «деловой обед в „Азия-де-Куба“,
