Бескрылые птицы - [12]

«Ведь я человек, и они тоже люди, не съедят же они меня! — успокаивал себя Волдис. — Стыдно? Чего мне стесниться незнакомых людей? Пусть смеются надо мной, когда я уйду. По мне, пускай хоть весь мир потом смеется, — в глаза-то они не посмеют».

II как еще посмели! У них хватило смелости посмеяться над простаком-солдатиком, вздумавшим предлагать свои услуги такой солидной фирме!

— Вам нужна работа? Молодой человек, как вам могло прийти в голову, что наша фирма занимается предоставлением работы демобилизованным солдатам? Вы умеете писать? Нет, нет, у нас достаточно конторщиков. Идите на улицу Дзирнаву — там на постоялых дворах нанимают батраков. Прощайте…

И господин с коротко остриженным ежиком седых волос углубился в какой-то счет. Молодой бухгалтер с бакенами многозначительно подмигнул машинистке. Она улыбнулась. Бухгалтер покосился на Волдиса и тоже иронически усмехнулся. В результате первой неудачной попытки возбуждение Волдиса несколько улеглось. Ведь эти господа так приветливо разговаривали, у всех были мягкие баритоны или тенора, все обращались к нему на «вы».

— Попытаемся еще! — сказал он себе и, как бурав, настойчиво сверлил укрепления пятиэтажного города.

Кое-где приходилось довольствоваться разъяснениями швейцара, что вход воспрещен. В других местах, не дав сказать ни слова, ему предлагали убираться откуда пришел. Одна пожилая дама проявила живой интерес к его судьбе, но и она только посоветовала разузнать где-нибудь в другом месте, так как им в настоящее время рабочие не нужны.

Когда конторы закрылись, Волдис стал подходить на улице к хорошо одетым людям.

— Господин, вам не нужен работник? — спрашивал он, ставя в весьма затруднительное положение чиновников третьей категории, вторых секретарей иностранных посольств, учителей танцевальных классов. Одни притворялись глухонемыми, другие отрицательно качали головой, а были и такие, которые сразу искали глазами полицейского.

Богатый, счастливый пятиэтажный город не нуждался в его услугах. Как случайно залетевший комар, носился он в этом сверкающем мире и своим назойливым писком действовал на нервы и мешал пищеварительному процессу сытой публики.

Тогда Волдис Витол понял, что он здесь не нужен. Он переступил запретный рубеж. Из сотен окон глядела на него золоченая ненависть. Нервно содрогаясь, пятиэтажный город стряхивал с себя ничтожную соринку, которая грозила остаться на его сверкающем теле.

Теперь Волдис больше не предлагал своих услуг. Безразличный ко всему и усталый, он брел вперед, куда глаза глядят. Под ногами гудела мостовая. Улица стонала, а над крышами домов расстилалось розоватое облако дыма.

На набережной Даугавы за конторой Аугсбурга[7], у самой воды, сидели двое мужчин. Можно было с уверенностью сказать, что их чумазые, загорелые лица давно не видали мыла и воды. У одного глаз закрывало бельмо; у другого под глазами отвисали мешки чуть ли не до половины щеки. У обоих лица были так изрезаны и исколоты, так щедро изукрашены шрамами, что казались татуированными.

Волдис приблизился к ним. Их жалкая одежда внушала известное доверие, и он почти инстинктивно угадал в них людей, с которыми можно поговорить откровенно.

— Извините за беспокойство! — осторожно вмешался он в их разговор.

Одноглазый небрежно посмотрел на Волдиса и тотчас забыл о его присутствии.

— Рассказывай дальше, Август! — торопил он приятеля. — Ты снес этой мадам пакет, и она дала тебе лат…

— Простите… господа, я хотел вас спросить… — не унимался Волдис.

Теперь и отвислые мешки удостоили его своим вниманием. Тень легкой досады скользнула по лицам босяков.

— Что тебе надо? — резко спросил одноглазый.

— Может быть, вы знаете, где здесь можно получить работу? Согласен на любую, какая попадется.

Гм… Этот человек искал работу! Сейчас — когда солнце так приятно грело, когда можно было блаженно растянуться во весь рост за ящиками с салакой и поискать ползающих по рубашке вшей! Босяки переглянулись, прищурились и приняли серьезный вид.

— Разве мало работы? — пропитым басом прохрипел одноглазый. — Эх, если бы я только захотел, я бы работал и в будни, и в воскресенье, и по ночам. Только к чему? Все равно подохнешь, и город будет иметь удовольствие похоронить тебя за свой счет.

— Я лучше продам свой труп в анатомичку, — пробормотал другой. — Тогда я по крайней мере за свои кости и мясо еще при жизни погуляю. Браток, есть у тебя закурить?

— Я не курю.

— Ишь, баптист какой! Так, значит, тебе нужна работа… Какую работу ты ищешь? Здесь одному мяснику требуется разносчик. Только нужно уметь говорить по-русски и по-немецки.

— Я не знаю немецкого языка.

— Тогда не подойдешь. Тут еще рыбаки искали подручных: знаешь, в море ловить неводами салаку. Неплохое дельце — каждый день водки сколько твоей душе угодно. Если хочешь, укажу хозяйку.

— Я не хочу уезжать из Риги.

— Хм…

Босяки опять задумались. Затем тот, что с мешками под глазами, порывисто схватил Волдиса за полу френча.

— Если поставишь четвертинку, скажу, где есть хорошая работа. Согласен?

— У меня всего сорок сантимов.

Мешки уныло опустились.

— Ну, нет так нет! Давай сюда сорок сантимов. Согласен и на восьмушку. Не бойся, друг, я тебе верное дело подскажу.