Бешеный Лис - [3]
— Кхе!
— Не ругаешься? — Мишка попытался заглянуть деду в глаза и получил шутливый щелчок по носу.
— Не ругаюсь, не ругаюсь. Дальше давай, мудрец.
— А чего не спрашиваешь: где людей взять?
— Потому что знаю. Совсем деда за дурня держишь?
— Как раз наоборот: я вот так и не придумал ничего. Одно только знаю: люди — главная ценность, дороже золота и самоцветов.
— Людей найду. Ты давай про школу, — чего-чего, а гнуть свою линию, не отвлекаясь в сторону, дед умел.
— Так, а что еще-то? — Мишка даже слегка растерялся, оказывается, дед знал какой-то способ решения самой сложной, на Мишкин взгляд, проблемы. — Я уже все вроде бы рассказал.
— Нет, — покачал головой дед, — ты рассказал про то, зачем школа нужна, а вот про то, какой она должна быть — ни слова.
— Так ты уже сколько людей выучил! — совершенно искренне удивился Мишка. — Что я тебе рассказать могу?
— Выучил, но не в школе. И сам я в школах никогда не учился. Не было у нас раньше таких, как отец Михаил, и школ не было. Та ребятня, которая к нему четыре года отбегала, от тех, кто в школу не ходил, отличается, как… — дед запнулся и, то ли не подобрав сравнения, то ли подобрав такое, что при внуке вслух произносить не стоило, отрубил, — словом, отличается, и в лучшую сторону! Если уж мы воинскую школу создаем, то и ученики наши от обычных ратников должны так же отличаться. Понял, о чем я толкую?
— Преимущества систематического образования…
— Чего? Опять словечки ученые? — дед досадливо поморщился. — Толком говори!
— Программу обучения продумать надо.
— Михайла!
— Прости, деда, очень трудно с книжного языка на обычный перетолковывать. Ты прав, и сделать это можно, но я не знаю, получится ли?
— Давай-давай. Рассказывай, а я подумаю, может, и получится.
«Блин, как же попонятнее изложить-то? Раньше надо было думать, сэр, теперь вот извольте рожать адекватные формулировки на ходу».
— Кто у нас новиков обучает? Сами родители или мужчины-родственники. Так?
— Еще десятники, — добавил дед.
— Все равно: в чем учитель силен, в том и ученик силен, а в чем учитель слаб… Ну, нельзя же быть во всем лучше всех!
— Ну и что?
— А если учителей в школе собрать лучших в каждом каком-то деле? Ну, скажем, лучший лучник у нас Лука Говорун, а лучший мечник… Я не знаю, но ты-то всех знаешь!
— Понял, понял! — дед демонстрировал прямо-таки чудеса терпения и толерантности; похоже, поднятая Мишкой тема заинтересовала его всерьез.
— Погоди, деда, дай договорю! Если лучшие будут новиков обучать, то общий уровень подготовки повысится… То есть… Сейчас, соображу, как сказать…
— Да понял я, не дурак! Все как бы лучшими станут.
— Да, и то, что было редкостью, станет обычным. А среди них опять кто-то лучше других окажется, в чем-то одном. Их и сделать учителями. Так все и будет улучшаться!
«Блин, нет нужных терминов в ЗДЕШНЕМ языке. Как же объяснить-то?»
— Не ломай голову, понял я. Нет тут никакой особой мудрости. Если ученик не сравнялся с учителем, то учитель — дерьмовый. А хорошего учителя ученик, рано или поздно, превзойти должен!
Ты думаешь, почему я так об обучении пекусь? В том, что на той переправе треть народу потеряли, вовсе не дурак боярин виноват, и не Данила. Сотня ослабла! Лет двадцать назад никто бы команды и не ждал. Сами бы из-под обстрела выскочили и лучников тех порубили. Ты не думай, что я по-стариковски ворчу, мол, раньше и погода была лучше, и девки слаще. Выучка другая была! Без нее и не выжили бы. А теперь живем спокойно, соседи присмирели, наши жирком поросли. Ты посмотри: многие ли, как я или Лука, доспех без переделки носят? Почти всем чуть не каждый год расставлять приходится — брюхо не влезает!
Мишка замер. Впервые дед разговаривал с ним, как со взрослым, делясь наболевшим и не делая скидки на возраст внука. Видимо, сам о том не задумываясь, дед выставил Мишке высший балл за то, что произошло в Турове — начал воспринимать внука всерьез.
— Больно говорить, — продолжал тем временем дед, — но боюсь, сотня уже не поднимется. На той переправе потопла почти одна молодежь. Три десятка! Старики слабеют, уходят, а на замену… В этом году примем только шесть новиков, в следующем — девять или десять. За два года восстановим половину потерь. А сколько из них до настоящей зрелости доживут? Может, и никто! Выучки настоящей нет, к учебе спустя рукава относятся — что ученики, что учителя. В первом же бою можем всех потерять.
— Но ты же сотник! Неужели заставить не сможешь?
— Заставить могу, но из-под палки толку не будет, желание нужно! Я почему этих ребятишек подобрал? У них желание будет, до седьмого пота станут стараться, и подгонять не придется! Для них в воинское обучение попасть — счастье, а для наших — обуза. Не для всех, конечно, но для многих.
— Значит, необходимость воинской школы назрела.
— Перезрела! Я поэтому твоему вранью поначалу и поверил. Думал, осенило по хмельному делу. Потом только догадался. Ты вот что, внучок… Кхе! Это… Если еще какая мысль полезная появится… — ох и непривычно было сотнику Корнею говорить такое тринадцатилетнему мальчишке, но сотник есть сотник: чтобы повелевать другими, надо уметь повелевать собой. — Не жди случая, говори сразу. Выслушаю и обдумаю. Обещаю!
Прошло два года после сражения Михайлы с ляхами, после появления в Ратном Тимки Кузнечика. Юный сотник вырос и возмужал – выросли и проблемы, как личные, так и общие. Что с урожаем? Чем кормить людей? Как избавиться от угрозы неотвратимого, быстро подбирающегося голода, вот-вот готового схватить за горло каждого!Еще одна напасть – в окрестностях Ратного стали находить трупы. К кому приведут следы? Неужто на выручку придется плыть в далекий Царьград? А ведь и придется, если надо, поскольку Миша Лисовин (наш современник Михаил Ратников) не простой юноша, а сотник, боярич, человек, который в ответе за всех!Кому верить, как жить, если ты – власть, если именно на тебя – надеются.Придется решать все вопросы, и каждое решение приведет к проблемам другим, еще более серьезным и мрачным…
Возвращаясь из дальнего и очень непростого похода, Мишка Лисовин, конечно, понимал, что дома долго отдыхать не придется – княжья милость не подарок, а ярмо, которое повесили на него и всю сотню, но хоть на какой-то отдых он вправе был надеяться. Не срослось: дома его ждали такие подарки судьбы – хоть назад в поход беги. Позиционная война – столь же кровавая и жестокая, как и любая другая, если не хуже: именно она планирует все будущие жертвы и защищает своих. Холопский бунт, вспыхнувший в Ратном в отсутствие сотни, стоил жизни многим односельчанам, и Корней, вместо торжественной встречи, приготовил внуку «подарочек» – расправу над отроками из Младшей стражи, чьи родители по глупости пошли за бунтовщиками.
Каждая женщина мечтает о счастье, но его надо не только заполучить, не только сохранить и защитить, но постоянно растить и вести вперёд, ибо любая остановка на выбранном пути – начало умирания. Но так уж устроен Женский Мир, что все тропки в нем – нехоженые. Никакой волшебный клубочек дорогу к счастью не укажет, по учебникам и картам её не проложишь. Хорошо, старшие могут хотя бы научить, как отличать твердую почву от опасной топи, лишь бы найти того, кто согласится учить. У Арины и Анны такая учительница нашлась – сама Великая Волхва.
Общеизвестно, что управленец должен управлять. А что делать, если он сам оказался в положении управляемого? Что делать, если перед ним – управленцы более высокой квалификации, если они обладают реальной властью, а главное, информацией, которой не спешат делиться? Ответ, как это ни банально, все тот же – продолжать управлять. Тем более что события вынесли Мишку на новый, более высокий уровень, где и риски, и ставки гораздо больше, чем раньше, и где не сразу поймешь, в выигрыше ты или в полном провале.
Чего Михаил Ратников никак не мог предвидеть, так это того, что перепуганный мальчонка-христианин из-за болота подложит ему такую свинью. Ну, или наоборот, окажется подарком судьбы – это уж как посмотреть. Впрочем, поначалу никому в крепости и в голову не могло прийти, что за «неведому зверушку» привезли разведчики из лесу. Промокший, голодный мелкий сирота – что в нём такого? И вообще, эка невидаль – бежавшие из языческих земель христиане, пусть и мастеровые из дальней слободы. Деда задрал кабан, его не расспросишь, мальчишка ещё и до подмастерья не дорос, да и знать ничего не знает – откуда? Ни опасности, ни пользы пока что.
Как относиться к меняющейся на глазах реальности? Даже если эти изменения не чья-то воля (злая или добрая – неважно!), а закономерное течение истории? Людям, попавшим под колесницу этой самой истории, от этого не легче. Происходит крушение привычного, устоявшегося уклада, и никому вокруг еще не известно, что смена общественного строя неизбежна. Им просто приходится уворачиваться от «обломков».Трудно и бесполезно винить в этом саму историю или богов, тем более, что всегда находится кто-то ближе – тот, кто имеет власть.
Когда сны становятся реальностью…– Раз я вижу это не одна, значит я, всё же, не сошла с ума. И делала правильно, что придавала столько значения своим снам. Не я одна, как видите, вижу этот чёртов маяк!
Арльберг-Восточный экспресс, начало апреля 1940 года. Один вечер. Одна случайная встреча в вагоне-ресторане, после которой изменились жизни троих людей. Каждого из них ждало прекрасное будущее, но… Не все так просто: у каждого есть свои тайны, а мир тем временем раскололся и неумолимо близился к катастрофе.
Рассказ о приключениях московского купца, путешествующего в девятнадцатом веке от Оренбургского края до Парижа.
У нас большая семья. Я моя сестра и мой младший брат. Одни из немногих чьи семьи наполнены добротой взаимопониманием и развитием. Наш отец постоянно, что-то придумывает. Куда-то поехать. Куда-то пойти. В этот раз мы решили отправиться в аквапарк. Казалось бы такое банальное событие для литературы вряд ли достойно этих строчек. Но уверяю вас. Все получится по классическим канонам истории. Выбрали один путь, но получился совсем другой путь!…Так мы и узнали, место, которого давно нет на карте и на котором по-прежнему светит маяк.
В один из погожих сентябрьских дней на территорию санатория «Сосновая горка» въехали три автомобиля. Приехавшие быстро разгрузились, перенесли привезённое добро к причалу на озере и, арендовав две лодки, начали быстро перевозить людей и вещи на самый большой остров, обладавший собственным хребтом. Так начиналась ролевая игра по мотивам книги Вальтера Скотта «Роб Рой», о событиях которой (с известной долей художественности) и пойдёт речь далее. На одну ночь остров Еловый стал шотландским островом Скай, перенеся участников игры почти на три столетия назад…
Во все времена находилось место человеческой нравственности, она поддерживала и направляла людей вне зависимости от эпохи. В этой работе представлены три истории, объединенные одной темой: "Добромыслие".
«Если хочешь, чтобы что-то делалось как следует – делай это сам» – фраза для управленца запретная, свидетельствующая о его профессиональной несостоятельности. Если ты действительно хочешь чего-то добиться – подбери подходящих людей, организуй их в работоспособную структуру, замотивируй, сформулируй цели и задачи, обеспечь ресурсами… В теории все просто.Но вокруг тебя живые люди с собственными надеждами и стремлениями, амбициями и страстями, симпатиями и антипатиями. Но вокруг другие структуры, тайные и явные, преследующие какие-то свои, непонятные стороннему наблюдателю, цели.
Уцелеть в бою, убить или обратить в бегство противника, конечно, победа, но вовсе не самая трудная. Во много крат труднее победить себя: увидеть грань между самоуважением и чванством, между гордостью и гордыней, между принципиальностью и упрямством. А увидев и поняв, суметь не переступить ее. Порой для этого нужно иными глазами посмотреть на окружающий мир, отказаться от привычных, устоявшихся за десятилетия взглядов. И совершенно неважно, когда формировались эти взгляды и привычки – в XX веке или в XII, потому что в любые времена справедливы слова: «Истинно силен тот, кто победил себя».
Место и роль – альфа и омега самоидентификации, отправная точка всех планов и расчетов. Определяешь правильно – есть надежда на реализацию планов. Определяешь неверно – все рассыпается, потому что либо в глазах окружающих ты ведешь себя «не по чину», либо для реализации планов не хватает ресурсов. Не определяешь вообще – становишься игрушкой в чужих руках, в силу того, что не имеешь возможности определить: правильные ли к тебе предъявляются требования и посильные ли ты ставишь перед собой задачи.Жизнь спрашивает без скидок и послаблений.
Что произойдет, если в далеком прошлом окажется не десантник-спецназовец, способный пачками повергать супостатов голыми руками, не химик-физик-инженер, готовый пришпорить технический прогресс на страх врагам и на радость себе любимому, а обычный в общем-то человек, имеющий «за душой» только знание теории управления да достаточно богатый жизненный опыт? Что будет, если он окажется в теле не князя, не богатыря, а подростка из припятской лесной глухомани? А может быть, существуют вещи более важные и даже спасительные, чем мордобойная квалификация или умение получать нитроглицерин из подручных средств в полевых условиях? Вдруг, несмотря на разницу в девять веков, люди будут все теми же людьми, что и современники, и базовые ценности – любовь, честность, совесть, семейные узы, патриотизм (да простят меня «общечеловеки»!) – останутся все теми же?