Бешеные псы - [9]

— Может, мы что-то не то сказали? — спросила Хейли.

— Если так, — ответил Зейн, — и того хуже. Значит, они точно по нашу душу.

— Призраки, — покачал я головой. — От них не уйдешь.

— Пациенты больше не будут заправлять этим приютом, — сказал Рассел.

— Что бы ни случилось, произойдет нечто ужасное, — подхватила Хейли. — Они с нами церемониться не станут. Не посмотрят, что с нами случилось. Что преследует нас. Наш злой рок.

— Какая бы большая беда ни готовилась, она поджидает нас, — заключил Зейн.

— Они обещали, что здесь мы будем в безопасности, — сказал Эрик.

— Вот удивил, — ответил Рассел. — Снова вранье.

В физике критическая масса достигается, когда минимальное число разрозненных элементов, необходимое для возникновения преобразовательного процесса, сливается в пространственно-временном континууме.

Возьмите хотя бы нас. Пятеро маньяков. Шпионов. Натасканных, опытных профессиональных параноиков, запрограммированных на выполнение какой-то задачи. Безнадежно искореженные, но все же некогда бывшие кем-то. Сила, которую нельзя сбросить со счета. Теперь запертые в Замке. С трупом человека, сумевшего завоевать наше уважение. В деле об убийстве которого мы были призваны сыграть роль козлов отпущения. Со смотрителями, которые меньше чем за час могли нас вычислить. Надеяться нам было не на что, но все, что у нас осталось, мы могли вот-вот потерять.

Физики, психиатры и снайперы толкуют о спусковом крючке. Событии, которое является толчком для возникновения цепной реакции. Когда я думаю о спусковом крючке нашей истории, я внезапно слышу, как в тот апрельский вторник на комнату отдыха накатывает волна тишины, после того как смолкает лазерный плеер в комнате Рассела.

Мы стояли там.

Пятеро маньяков, глазеющих на труп.

Музыкальная тема больше не объединяла нас.

— У нас два пути, — сказал я. — Либо мы остаемся и соглашаемся терпеть все, что нам уготовано…

— Или? — спросил Рассел.

— Сматываемся отсюда поскорее.

6

— Дико звучит, — сказал Рассел, — но придется нам взять дока с собой.

— Он же мертвый! — вырвалось у меня.

— Нельзя ничего оставлять, — заметил Зейн.

— У вас что, крыша поехала?

— Ну, — сказала Хейли, — профессионально выражаясь… да.

— Подумай об этом как поэт, — вступил в спор Рассел. — Ты же великий лирик. Не можешь же ты предоставить убийце шанс из-за мелких неудобств.

— Подумай об этом как стратег, — сказал Зейн. — Мы возьмем его с собой и поломаем весь кайф плохим парням. Что может быть круче?

— Или веселее, — добавил Рассел.

— Виктор, — со вздохом произнесла Хейли, — что бы ты выбрал, если бы лежал на его месте?

Я мигом смекнул.

— Ладно, — согласился я. — Ваша правда. Мы должны взять доктора Ф. с собой. Он понадобится нам, чтобы пройти через охрану.

И я объяснил им, как это сделать. Потом сказал:

— С вещами на выход, сбор здесь через пятнадцать минут.

— Погоди, — сказал Рассел.

— Что еще?

— Ты забыл. — Зейн устремил взгляд к потолку.

— В хорошем обществе принято прощаться, — напомнила мне Хейли, и Эрик кивнул.

7

Всего в Замке пять этажей.

На первом этаже размещается администрация; там электронные замки, комната отдыха смотрителей, компьютеризованная мониторинговая система, установленная еще до того, как тайные подпольные доходы, на которых зиждился бюджет Замка, стали откачивать для разжигания войны в Ираке.

На втором этаже — медицинская служба, где вам могут изменить черты лица, пересадить кожу на кончиках пальцев, чтобы уничтожить старые отпечатки, извлечь пулю. Вы можете оставаться на втором этаже и так никогда и не узнать о своих соседях сверху.

На третьем этаже три отделения: Дееспособные, Браво и Дурдомвилль. Дееспособные задерживаются здесь ненадолго. Периодически у них случаются истерики. Это пилоты сбитых самолетов-шпионов, обкурившиеся марихуаны и пытающиеся зализать раны, о которых никогда не смогут рассказать правду. Впавшие в депрессию ребята, которых после устроенного Пентагоном апокалипсиса преследуют видения из ядовитого грибного тумана. Среди «дееспособных» своя текучка: это те, кого врачи способны поставить на ноги.

В отделение Браво помещают людей надломившихся, но поддающихся лечению. Отважные вояки с бейрутского театра военных действий, свихнувшиеся, но еще в состоянии оправиться через полгодика терапии в Замке. Получив справку о выздоровлении, бравые ветераны возвращаются домой и ведут «полноценную жизнь», сидя в гостиных, вконец изолгавшиеся, ожидающие только того, чтобы их громогласные, вечно жалующиеся супруги исчезли раз и навсегда, оставив их следить за изображением, мелькающим на экране телевизора, или компьютером, который контролирует УНБ, оставив их в ожидании почтальона, который принесет секретный пенсионный чек.

Дурдомвилль — наша вотчина. Все отделения запираются, но чтобы выбраться из Дурдомвилля, надо знать дополнительные ключи к кодам безопасности. Прошло немало времени, прежде чем все мы совместными усилиями выведали эти коды. Профессионалы вроде нас должны были бы расколоть систему кодов быстрее. Но не забывайте — мы были психи. Функциональное, но настолько далеко зашедшее расстройство, что никто и помыслить не мог, что мы когда-нибудь снова станем нормальными.