Беседы великих русских старцев. О Православной вере, спасении души в различных вопросах духовной жизни - [437]

Я сказала, что мне написали, что тяжелобольная девочка в Лодейном Поле, о которой владыке давали телеграмму, ста­ла выздоравливать и что они верят, что это по его молитвам.

Е. А. Я человек верующий. Когда получаю подобную просьбу, что я делаю? Вы думаете, читаю длинные молитвы, акафисты? Моя молитва — четверть минуты! Сначала вздох: «Господи, помилуй» — меня и его, так как мы оба грешники, оба нуждаемся в помиловании. Затем: «Господи, благослови». И наконец, уже славословие за то, что моя молитва услыша­на: «Благословен Бог наш!» И я скорее схожу с этой высоты веры (на такой высоте удержаться трудно!) и стараюсь занять­ся другим и благодушествовать.

Владыка говорил о том, что хорошо бы вторым священни­ком назначить вместо теперешнего священника К. диакона Смирнова, потому что он человек преданный отцу Николаю.

На это я высказала свое мнение, что диакон Смирнов очень умен и пока он друг — он хорош, но если отец Николай как-то оскорбит его и тот вдруг сделается его врагом, то будет опаснее отца Кудрина, который не так умен.

Е. А. Если бы так случилось, то, увидев отца Смирнова, я бы предложил ему такой вопрос (сначала рассказав будто бывший случай ваши предположения): «Кто, по-вашему, здесь более прав перед Христом?» И если Смирнов действительно умен, то это было бы предостережением для него.

24 марта 1910 г. Среда. В Донском.

Мы были с отцом Николаем, который приехал просить благословения на новую должность: вчера его выбрали чле­ном Совета благочинных, но перед выборами в Церкви, ког­да духовенство уже начало съезжаться, отец благочинный рез­ко говорил с отцом Николаем по поводу дел церковного попечительства.

Е. А. Я люблю бурю на море. После нее происходит дезин­фекция воздуха, да и купаться, бывало, я любил не в тихом море, а в бурном, когда надо крепко держаться, чтобы волна не унесла или чтобы не толкнула так, что обо что-нибудь стукнешься и ушибешься. Если нет бурь, то не приобретешь и мудрости змеиной, евангельской, которая есть христианская философия. Когда мудрость есть, то врата адовы не одолеют, тогда сердце утверждено на вере во Христа, как на скале. Ты ecu Петр, — сказал Господь, применяя метонимию (Петр — камень, скала), — и на этом камне Я воздвигну Церковь Мою, и врата адовы не одолеют ее118. Когда Господь находит такую веру в человеке, то Он в нем на этой вере, как на камне, созидает Свою Церковь и человек становится членом Церкви.

Е. А. Мать ответственна за своего сына до семилетнего воз­раста, а там ответственность передается отцу. С матери она снимается из сожаления к ней: она может быть нужна еще другим младенцам, а отец пусть отвечает за своего сына как христианина и гражданина.

26 марта 1910 г. Пятница. В Донском.

Е. А. Спаситель сказал: ...любите врагов ваших...119. Каких это врагов? Людей иноплеменных, людей, живущих за овра­гом? У нас в Симбирской губернии, на границе бывшего Ка­занского царства, во времена царя Алексея Михайловича ис­копан был громадный овраг, очень глубокий, на одной стороне которого высился вал. Там располагались стороже­вые посты с такими незаметными отверстиями-окнами, что почти невозможно было увидать их со стороны. Из них на­блюдали за приближением врага, и, увидев его, сторожа сей­час же давали знать соседнему сторожевому пункту, те даль­ше — и по всему оврагу принимались меры к встрече врага. Неприятель через овраг перелезть не мог; сверху, с вала, его убивали. Так вот что такое «враг». Такого врага, вопреки уче­нию Моисея — «ненавидь врага твоего» (и люби ближнего своего), Христос велел любить. Евреи до сих пор любят только своих евреев; мы же, по заповеди Христа, любим и иноплеменников. Я люблю француза, немца, татарина. Все они мне братья, все веруют в Бога, исполняя одни — закон написанный, другие — естественный, как Бог им определил, и судиться они будут сообразно этому определению. Но Христос мне нигде не сказал: люби убийцу, люби злодея. Если припомнить притчу Спасителя о милосердном самаря­нине, то там ясно выражена эта мысль, как враг делается близким ограбленному разбойниками120.

31 марта 1910 г. Среда. В Донском.

Владыка говорил мне, что утром, в 9 часов, у него были две монашенки из Скорбященского монастыря — Антонина и Ирина, которые сказали владыке, что их послала к нему мать благочинная. У них в монастыре смута. Во-первых, прежняя регентша Дарья, отставленная новой игуменьей Ниной, сму­щает всех певчих, чтобы они не слушались новую регентшу, мать Донату, и не пели бы. Но они этого не хотят исполнять.

Во-вторых, мать Доната (она выписана из Воронежского мо­настыря) по приказанию игуменьи разделила певчих на два хора: правый клирос — голоса получше, левый — похуже, а игуменья велела распределить иначе — регентша обиделась и хочет уходить из монастыря. Спрашивают, как поступить. На это владыка говорит им: «Пусть ко мне придет мать Доната, ей я скажу, а вам нет». Вот при мне и пришла мать Доната. Владыка оставил меня в кабинете и велел слушать, что он будет ей говорить. Встретил он мать Донату сурово, даже грозно. Не разрешил войти в комнату (так как он простужен, а она с холоду) и приказал ей сесть на стул, у окна в перед­ней. Вероятно, она все же сделала шаг к нему, потому что он закричал на нее: «Слушаться!» Затем стал говорить, что он вообще очень осторожно впускает к себе приходящих, так как не знает, с какой целью кто приходит: «Ведь и сатана прихо­дит иногда под видом Ангела света. Может и убить. Ведь раз­ве диавол меня любит, как ты думаешь? У меня и враги есть». Приемный час — утром, в 11 часов, а теперь, в 5 часов вече­ра, он принимает только родных и друзей, но для нее делает исключение, так как уже сказал утром монашенкам, чтобы она пришла. Он делает различие между людьми.