Беседы великих русских старцев. О Православной вере, спасении души в различных вопросах духовной жизни - [336]

Через некоторое время батюшка вышел опять; но выглядел таким же слабым и сказал: «Ну прощайте и простите меня, я уже больше не могу совсем». Я попросила его помолиться, что у меня большой шум в голове. Он, так отечески, хорошо по­смотрев, положил мне ручки на голову, сказав: «Будешь здо­рова!»

17 мая 1908 г.

Хотя совсем слабенький, а все же дорогой батюшка сегод­ня служил обедню у нас в монастыре. Как только он вошел, помолившись и приложившись к иконам, обратился к наро­ду и сказал: «Кто приготовился, я всех приобщу, — и, взгля­нув на меня, прибавил: — А кто и не приготовился, то хоро­шенько покайтесь от всего сердца и приступите к Святому Причащению». Сказал небольшое слово о том, как Господь милостив, что сколько бы мы ни грешили, Он нам все про­щает, как только мы искренно, от всего сердца, покаемся; когда стал причащать, то, увидав меня, назвал по имени и причастил прежде других. Я почувствовала себя необыкно­венно счастливой. Затем я прошла в игуменскую, и батюш­ка благословил меня; затем, выйдя в зал, он попросил нахо­дившихся тут епископов, преосвященного Гермогена и Серафима, благословить трапезу; дал им по стакану чая, взял и себе стакан, выпил глоточек, благословил, перекрестил стакан и, подавая мне, сказал: «Ну, выпей, Е. В., на здоро­вье! Я начал, а ты кончай». Я поцеловала протянутую ручку, а он особенно ласково улыбнулся. Потом батюшка скушал две ложки перлового супа, сказав, что это позволяет себе для подкрепления сил. Обратившись к преосвященным со сло­вами: «Простите ради Бога, но я уже пойду отдохнуть», ушел. Я, получив благословение у преосвященных, верну­лась домой и от всего сердца возблагодарила Господа, что удалось еще повидать батюшку.

24 ноября 1908 г.

Последнее свидание с дорогим батюшкой. Получила от него благословение приехать к нему сегодня. Взяв мою де­вушку, я в 7 часов утра выехала в Кронштадт. Приехали пря­мо к батюшке. Нас очень любезно встретила компаньонка матушки Елизаветы Константиновны, провела в гостиную и сказала: «Вы, пожалуйста, останьтесь у нас обедать. Батюш­ка сам вчера заказал для вас обед, сказав, что он желает в день вашего Ангела угостить вас. Он приготовил запасные Дары, чтобы причастить вас». Вскоре вышел дорогой батюш­ка из своей комнаты, и еще я не успела подойти к нему, как он уже ласково поздоровался, говоря: «Здравствуй, дорогая Е. В.! Поздравляю тебя с днем твоего Ангела!» Я поклони­лась ему в ножки, а он сказал: «Этого совсем не надо». Ког­да я попросила его причастить меня и мою девушку, он спросил: «А ты приготовилась?» И на мой утвердительный ответ, ласково посмотрев, сказал: «С удовольствием приоб­щу», и так живо прибавил: «Ну, пойдем со мной», — и про­вел меня в спаленку. Взял Дары запасные, велел сделать по­клон и, причастив меня, позвал мою девушку и причастил ее. Дал запивки, потом дал приложиться ко кресту. Батюшка выглядел страшно слабеньким; видно было, что ему тяжело держать крест. Затем он прошел с нами в столовую, моя де­вушка, поцеловав его ручку и поблагодарив, убежала на кух­ню. В столовой он сказал мне: «Дорогая Е. В., пообедай се­годня со мной». Я, поблагодарив его, попросила помолиться о болящем нашем протоиерее отце Д. Федорове; батюшка сказал: «Помолюсь, передай ему и его матушке мой поклон и сожаление об его нездоровье». Велел прислуге накрывать на стол, а сам ушел к себе. Пока прислуга накрывала, ком­паньонка привезла на кресле супругу батюшкину, которая тоже последнее время все прихварывает. Она ласково поздо­ровалась и поздравила меня с днем Ангела, сказав, что она так рада, что я день Ангела провожу с батюшкой. Тут при­шел и батюшка и, так приветливо смотря на меня, сказал: «Ну, садись, дорогая моя Е. В., покушай со мной», и поса­дил рядом с собой. Тут еще было несколько лиц, которых матушка пригласила к столу. Батюшка повернулся ко мне и с неописанной радостью сказал мне тихо на ухо: «Знаешь, дорогая моя, через три недели у вас наступит Рождество и торжество». Я с удивлением посмотрела на него, не зная, как понять, и видела, что его лицо как-то необыкновенно сияет. Затем батюшка прибавил, смотря на меня все тем же сияю­щим взглядом: «Поверишь ли, дорогая моя, что я ведь толь­ко и живу одними Святыми Таинами, если бы их не было, то я, наверно, уже давно не существовал бы. Сам налил мне тарелку ухи и подал мне. Затем налили шампанского. Ба­тюшка поздравил меня и, пожелав здоровья, сам выпил. За­тем, скушав несколько ложечек ухи, встал и, обратившись ко всем, сказал: «Вы, пожалуйста, кушайте, а я уже больше не могу», благословил меня и, так ласково посмотрев, ушел к себе. Мы окончили обед, все ушли, а я осталась с Елизаве­той Константиновной и ее компаньонкой. Вскоре батюшка опять вышел к одной больной и спросил, что ей нужно. Она стала что-то объяснять непонятное. Батюшка сказал: «Я ни­чего не слышу, говорите громче!» Тогда она сказала, что у нее болит нога и ей нужно с ним поговорить. Он ответил: «Вы видите, я и сам еле живой, ничего не могу с вами говорить, простите и прощайте». Она ушла, а я подошла к нему и по­просила благословения на обратный путь. Он ласково бла­гословил, положил ручку на голову и сказал: «Поезжай с Богом, желаю счастливого пути; передай мое благословение отцу протоиерею, его супруге, скажи, что буду молиться, чтобы Господь послал ему здоровья; всем монахиням, моей племяннице и отцу Иоанну Николаевичу и всем живущим кланяйся, большое тебе спасибо, что ты посетила меня, — поцеловал в голову и смотрел на меня чудным, ласкающим взглядом. Наконец, когда уже я совсем выходила на лест­ницу, он сказал опять: — Прощай, поезжайте с Богом», и пошел к себе. Хотя я и чувствовала себя счастливой и до­вольной, что в день моего Ангела мне удалось повидать батюшку и причаститься у него, но сердце мое щемило какое-то грустное чувство и думалось, уж не последнее ли это свидание?