Беседы шалопаев или золотые семидесятые - [22]

– Да ну? Трудно представить.

– Да, это был высший пилотаж. Нашел на какой-то свалке старый, но работоспособный электромотор, изготовил прочный стол, присоединил к нему мотор, насадил диск и вывел в прорезь стола. И пила заработала с первого включения! Кроме того, он же разрешил болезненную проблему художественного оформления салона. Сначала было много предложений с традиционными северными сюжетами: с полярным сиянием, оленями, нартами, оленеводами в малахаях и сверкающими алмазами. Но никто не решался взяться за эту творческую задачу. Кособокий сеятель облигаций из романа Ильфа и Петрова все время стоял у нас перед глазами. Но Остапу было проще, потому что у него был натурщик в лице Кисы, а среди нас модели для жизненного образа оленевода не находилось. К тому же товарищ Бендер ухитрился получить деньги авансом.

– А нанять художника?

– Было и такое предложение. Но не удалось найти подходящего исполнителя. Да и ненадежны эти люди творческого склада − неизвестно, что их посетит − вдохновение или запой. А у нас сроки. Вот эта неопределенность угнетала больше всего. И тогда бригадир выдал неожиданную идею. На одном из складов он заметил, среди прочего пыльного инвентаря, партию двухметровых зеркал, непонятно зачем завезенных в эти отдаленные края. И у него возникла мысль украсить ими зал, расположив на фоне мозаики из бордовых и светлых прямоугольников. Никаких оленей с рогами и копытами, никаких нарт, унт, юрт и тынзянов…

– Не юрт, а яранг.

– Тем более. Короче говоря, отказались от якутской экзотики, обошлись дизайном бродвейского бара.

– Среди вечной мерзлоты? Смелое решение.

– Но оно оказалось единственно верным. Получилось изящно, строго и красиво. В многочисленных зеркалах отражались светильники, геометрический рисунок стен, примерочные кабины с малиновыми занавесками. Мы сами были приятно удивлены результатом.

– А в срок уложились?

– День в день. Приехавшая принимать объект начальница, войдя в приемный зал, была поражена его видом. Бегло осмотрев остальные помещения, она без особых претензий подписала акт приемки работ. Как потом выяснилось, нам крупно повезло. У руководства с самого начала было сомнение в возможностях нашей бригады. И эта самая начальница ехала на приемку объекта с большим предубеждением. Она ожидала увидеть традиционных оленей и прочую дурацкую атрибутику под местный колорит, и готовилась разнести нас в пух и прах, а заодно срезать премию.

– Выплатили сполна?

– Даже с благодарностью. И мы уехали оттуда с хорошими деньгами и чувством глубокого удовлетворения.

– И ты хотел этим примером воспеть физический труд?

– Это был не только физический, но и творческий труд.

– А ведь успех дела обеспечил человек, который вообще не работал. Точнее говоря, работал мозгами…

– Но саму работу делали мы!

– Слушай, мы, кажется, ходим по кругу. А время уже позднее. Давай согласимся на ничью. Обсудим как-нибудь в другой раз. А ты пока подготовишься, и с полной аргументацией разнесешь меня вдребезги пополам.

– Да, поздновато уже. Ну, ладно, пока.

– Отдыхай.

Как это часто бывало, я вышел от него в смешанных чувствах. Уверенность в собственной правоте перемежалась сомнениями и досадой. Больше всего доставало чувство стыда, словно обнажился на глазах у людей. И зачем позволил влезть в душу? Какое ему дело до моих комплексов? Стыдно. Хоть в глаза теперь не гляди. Но ведь прав он, прав! Провел хирургическую операцию, вскрыл опухоль в моей башке. Да, неприятно. Чего там говорить, такие процедуры мало кому нравятся, и благодарности обычно не вызывают. Большинство из нас предпочитает находиться в уютном мирке устраивающих нас иллюзий. Вид голой правды смущает людей, и они стремятся прикрыть ее наготу хоть какой-нибудь ложью. И я ничем не лучше других, как это ни обидно. Ладно, придется все это обдумать, зализать раны.

Мы жили на соседних этажах общежития электроэнергетиков. Это было стандартное пятиэтажное здание коридорного типа. На каждом этаже был общий туалет с умывальником и небольшая кухня с мойкой и газовыми плитами. В подвальном помещении находился душ и что-то вроде прачечной. Помнится, в то время постоянно возникали проблемы с водоснабжением. Бывало, что внезапно прекращали подачу горячей воды, и домываться приходилось холодной. В подвале также было помещение кастелянши, где жильцам дважды в месяц меняли постельное белье и вафельные полотенца с черной размытой печатью. На первом этаже, в вестибюле, был устроен культурный уголок, там стоял телевизор, два десятка дерматиновых стульев на металлических ножках и огромный фикус с темными глянцевыми листьями. Сами жилые комнаты были меблированы шкафами для одежды и пружинными железными кроватями с традиционными ватными матрасами, плоскими перьевыми подушками и казенными байковыми одеялами. Дополняли обстановку прикроватные тумбочки, стол и пара стульев. Меня, привычного к спартанским условиям студенческих общежитий, это вполне устраивало. Тем более, что я своего напарника по комнате видел очень редко. Многие из жильцов только числились проживающими, а фактически имели семьи на стороне.