Беседы с Ли Куан Ю. Гражданин Сингапур, или Как создают нации - [19]

Ловко и незаметно, как… как, скажем, лиса, ЛКЮ забирается на борт, забегает на капитанский мостик и затевает свои игры с Дэн Сяопином (1904–1997). Великий, ныне покойный китайский лидер, преемник Мао Цзэдуна, спас Китай от полного развала. Бывший сингапурский премьер играл при этом роль «всего лишь» Лиса (по своей собственной оценке), но кто как не Дэн должен был в этом контексте называться Ежом? Дэн пришел к пониманию грандиозной идеи – она состояла в том, что коммунистический Китай можно спасти от саморазрушения только с помощью того или иного вида реформированного предпринимательского капитализма. Как любят говорить в Америке – он «понял суть», «увидел перспективу».

Двух этих лидеров роднило между собой запредельное честолюбие, решимость смести что угодно и кого угодно со своего пути и общее убеждение, что китайский народ, где бы он ни жил, заслуживает особой роли на мировых подмостках. Они встретились впервые, когда миниатюрно сложенный, непрерывно курящий Дэн, достигнув 74-летнего возраста, оказался на вершине власти в государстве материкового Китая, но еще не успел никуда сдвинуть эту махину. Ли, представитель ничтожного островка, затерявшегося где-то к югу от Малайского полуострова, был на 20 лет моложе, но уже знал, что такое настоящая власть. Он был не слишком известен на мировой арене, но в Сингапуре о нем знали все. Шел 1978 год (датировка в этой истории очень важна). Уже тогда Ли опасался, что, как только Китай наберет скорость, Сингапур рискует остаться позади.

Почти что эпохальная встреча Дэна и Ли произошла лишь через 6 лет после того, как в феврале 1972 года в Китае совершенно неожиданно с секретной миссией побывал Ричард Никсон. Американо-китайский альянс, эта озорная выходка Никсона, ход, весьма циничный для обеих сторон, привел к заключению поворотного документа – Шанхайского коммюнике. Этот договор обязывал правительства США и КНР стремиться к нормализации отношений и не «бороться за господство в Азиатско-Тихоокеанском регионе». Давно американские политические маневры не приводили мир в такое изумление. Конкретно в Азии это восприняли как настоящее политическое землетрясение. Сегодня Ли смотрит на 1972 год (и в этом он отнюдь не оригинален) как на некий водораздел в развитии стратегической структуры отношений Востока и Запада.

По мнению Ли, этой дерзкой акцией президент Ричард Никсон уготовил для себя в мировой истории особое, почетное место. Никто не будет его оправдывать за сотни мелких политических глупостей, но попробуйте упрекнуть его за эти великие достижения в отношениях с Китаем! Забудем о грехах Уотергейта и других серьезных ошибках, совершенных в эпоху его правления. Зато Никсон по крайней мере имел представление о тех великих силах и идеях, которые приводят в движение весь мир. В течение очень долгого времени – вплоть до этой революционной встречи – на Западе полагали, что в отношениях с Китаем лучшей политической линией будет не тормошить этого спящего гиганта, выдавая ему каждый день по здоровенной миске супа из акульих плавников – чтобы его сон был еще крепче. Никсон первым осознал, что Китай не будет спать вечно, и если не использовать его в интересах собственной державы, то придется уступить влияние в этом регионе более дальновидному противнику. В тот момент это была блестящая идея – включить Пекин в общий фронт противостояния Москве, которая тогда олицетворяла грозную и агрессивную советскую империю.

Ли высоко оценивал тот новый геополитический фундамент, который был заложен Никсоном и его советником по вопросам национальной безопасности Генри Киссинджером. Когда дни Мао были уже сочтены, Ли стал налаживать связи с Дэном – насколько это позволяли политические приличия. В 1978 году Дэн с нетерпением перебирал все мыслимые способы, которые помогли бы ему сдвинуть страну с мертвой точки и придать ей достаточную скорость. Его тогдашний визит в Сингапур был воспринят как манифестация нового, широко разрекламированного революционного пути – быстрого пути в направлении капиталистической экономики под управлением государства. И в движении по этому пути Ли был объявлен «другом, соратником и наставником». Завершая визит и отправляясь на следующие встречи, назначенные в этом политическом туре, Дэн очень похвально отозвался о Ли Куан Ю и его достижениях в управлении Сингапуром. В ответ на комплименты Ли выразил глубокую признательность, однако оба собеседника хорошо понимали, что все население Сингапура едва ли дотянет хотя бы до трети или четверти одного только Шанхая. Как рассказывает Ли, в какой-то момент Дэн вздохнул и сказал что-то в таком духе: «Если бы у меня был только один Шанхай, я бы тоже смог быстро вытащить его из болота (как это получилось у вас с Сингапуром). Но у меня ведь весь Китай целиком!»

Мы можем только изумляться, глядя, как этот небольшой Сингапур, этот «миниатюрный титан», в демографическом плане заселенный на две трети китайцами, стал вдруг образцом хороших манер, примером для подражания и обучения в глазах самого Великого Дэна, который сумел поставить на дыбы весь свой огромный Китай. Эта «наставническая позиция» в отношениях с Дэном оказалась мощным позитивным фактором, поднявшим престиж Сингапура в глазах всего азиатского региона. С другой стороны, этот возросший престиж оказался одним из важнейших аргументов, подкрепивших стремление Китая к своей модели социализированного капитализма. Возможно, мы несколько переоцениваем истинную меру влияния, которое Ли оказал на Китай и на его путь построения «китайской формы капитализма», но, может быть, напротив, эта роль остается пока еще недооцененной. Трудно спорить с фактом, что в тот момент Китай отчаянно искал любые образцы для собственных действий, руководствуясь всего двумя критериями: они, эти примеры, должны были разыгрываться на китайской почве и вести к успеху. В 1978 году таких образцов имелось не так уж и много. И одним из них оказался Сингапур – он располагался в Азии, а не где-нибудь в Скандинавии, он был населен китайцами, а не какими-нибудь японцами или уроженцами Запада, и, наконец, Сингапур был явным победителем.