Беседы о советской науке \\ Проект "Салют" - [24]

ВИКТОР МОРА: — Господин профессор, позвольте мне сказать несколько слов об антропологии с тем, чтобы ориентировать читателя в теме нашей беседы. По словам Мориса Годелье, антрополога-марксиста, директора по учебной работе Высшей школы общественных наук в Париже, антропология как наука возникла в XIX веке. Годелье объясняет ее возникновение так: когда какое-либо общество из-за отсутствия архивов не представляло интереса для историков или экономистов, им занимались те, кто хотел его наблюдать и описывать местные обычаи. Антропология, как утверждает Годелье, была вынуждена, таким образом, развиваться в двух направлениях: "изучать экзотические общества и крестьянские общества на Западе, разъедаемые эрозией под воздействием индустриализации".

Вот что писал в одной из своих статей, опубликованных в 1961 году в "Курьере ЮНЕСКО", Клод Леви-Строс, профессор Французского колледжа, блеснувший в структурном анализе мифов различных племен: "К концу XIX века, когда возникла нужда в философском толковании человека и мира, за помощью прибегали главным образом к биологам; позднее общее внимание было обращено на социологов и историков. Но вот уже несколько лет, как антропология поднялась на те же высоты и от нее также ожидают важных обобщений вместе с аргументами в пользу жизни и для веры в будущее".

Антропологов часто обвиняли в сговоре с колонизаторами, под чьим господством обычно находились территории, на которых они вели свои наблюдения. Можно даже сказать, что многие антропологи своими работами сослужили определенную службу грабителям, помогая им лучше узнать свои жертвы. Они помогали им тем, что описывали племена оцеолов, тробриандов, катиа, ануаков, качинов, нуэров, хопи, даяков, хиваров, намбиквара, гуайаков, кроу как "дикие", "примитивные", в отношении которых оправдана "цивилизаторская миссия", которая на деле означала репрессии и грабежи со стороны колонизаторов. Эти антропологи фактически явились соучастниками культурного геноцида, то есть этноцида.

Этой "крепостной антропологии" (термин Жан-Мари Оциаса), которая, к сожалению, все еще имеет последователей и в наши дни, противостоит критическая антропология, задающаяся вопросом о моральной ответственности антрополога. Так, например, Американская социологическая ассоциация (АСА) пришла в 1969 году к следующему выводу (его цитирует Марк Абелес в книге "Антропология и марксизм"): "Большинство исследований, проведенных американскими социологами, финансировалось и контролировалось военно-политической верхушкой и бюрократическим аппаратом государства и было направлено на изучение порабощенных народов с целью удовлетворения нужд их поработителей, прежде всего экономических". (Не стоит объяснять, что термин "социология" прикрывает здесь большую антропологическую практику.) Даже в Соединенных Штатах один из разделов антропологии — так называемая "антропология социальных перемен", — в сущности, является критической. В других странах, к счастью, царит тот же дух. Так, в "Современной антропологии" Жан-Мари Оциас, вдохновленный Францем Фаноном, автором знаменитой книги "Парии земли", задается вопросом: "Разве речь идет не о том, чтобы поставить эту антропологию (то есть критическую) на практическую основу и использовать ее в борьбе порабощенных народов против колонизаторов?" И утверждает, что антрополог должен, стало быть, работать в расчете на практическую перспективу.

В заключение напомню высказывание Мориса Годелье, сторонника "действенного наблюдения", о том, что быть марксистом в антропологии означает желать, чтобы знание служило революционному преобразованию общества и чтобы результаты, полученные антропологом, могли быть использованы прежде всего во благо того общества, которое он изучал. А Клод Леви-Строс, всегда осторожный в высказываниях, определяет антропологию как "безграничный и всеобъемлющий гуманизм".

СОЛОМОН БРУК: — Принимая во внимание то, что вы писатель, скажу, что некоторые труды по этнографии — это настоящие литературные памятники. Например, книги Леви-Строса, которого вы только что цитировали. Мы как раз готовим к изданию его книгу, которая вскоре уже выйдет[13]. Мне хотелось бы сейчас уточнить термин "антропология", который вы используете. Мы имеем четкое определение антропологии, оно дано в работах академика Юлиана Бромлея, директора нашего института. Антропология для нас — это то, что на Западе обычно называют физической антропологией. Другими словами, это наука, которая занимается изучением физических черт человека, человеческих рас. Наука, занимающаяся изучением культуры и общественной жизни человека, именуется у нас этнографией. Таким образом, в нашем понимании речь идет о двух разных науках, хотя и тесно связанных между собой. В нашем институте есть отдел антропологии, который занимается разделами физической антропологии, исследующими происхождение человеческих рас. Этнография в нашей стране включает ряд субдисциплин, находящихся на стыке с другими науками. Например, в институте есть сектор этнической географии и этнической картографии, занимающийся составлением карт и атласов народонаселения и этнической демографией. Есть также другой, весьма важный сектор этнической социологии и еще одно подразделение, изучающее фольклор на основе этнографических источников. Этнография занимается также вопросами происхождения народов, начиная с происхождения человека. У нас есть сектор, изучающий проблемы первобытного общества. Другие, региональные подразделения института изучают жизнь народов в историческом аспекте вплоть до современности. В этом отличие нашей этнографии от аналогичных наук в других странах, где этнографы считают, что нужно изучать или лишь архаическое общество, или только современное. Мы не устанавливаем таких границ и изучаем общество от первобытного состояния до современного, будь то американское общество или африканское, русское или японское.