Беседы о дирижерском ремесле - [5]

И за одно это Хайкин — велик!

Естественно, что огромный исполнительский опыт, обширные знания и житейская мудрость маститого дирижера и педагога вызвали желание поделиться с молодыми коллегами своими размышлениями о столь трудной и, по словам Н. А. Римского-Корсакова, «темной» профессии.

О том, что Борис Эммануилович пишет свою книгу, мне было известно от него самого. Мне хотелось бы написать, — говорил он, — не трактат по дирижированию (их так много написано!), а поделиться своим опытом, а также воспоминаниями о встречах с известными деятелями искусства, прямо или косвенно оказавшими влияние на становление мое как музыканта, на формирование эстетических идеалов и мое отношение к дирижерскому ремеслу.

Но как назвать такую книгу? «Беседы о дирижерском ремесле…»

Да, конечно! Именно так.

Мне всегда импонировало такое определение Борисом Эммануиловичем нашей профессии. Мы часто боимся этого слова, но именно ремесло — это та основа, на которой зиждется подлинное творчество. Борис Эммануилович часто с горечью замечал, что у нас увы (!) есть еще немало деятелей, занимающих высокое положение и творящих, как им кажется, высокое искусство, но так и не овладевших основами своего ремесла.

Он вспоминал слова известного американского дирижера Шарля Мюнша, который в своей книге «Я дирижер» писал: «…Дирижирование это вовсе не профессия, но святое призвание, иногда священнослужение, а нередко даже болезнь, от которой излечивает только смерть… Из всех разнообразных видов музыкального искусства ничто не кажется таким легким, как искусство дирижера. Теперь появились даже дирижеры-вундеркинды, и некоторые из них снискали себе славу и широкое признание тем, что вообще не умеют читать ноты (?!). Музыкальное (ремесло) (так называл свою профессию Шарль Мюнш, — Ф. М.) лишь на поверхности кажется таким легким, а на самом деле такое трудное!» Кстати, и Лев Толстой в главе XII трактата «Что такое искусство?» говорил, что 95 процентов всякого занятия искусством — ремесло… «Теперь не надо часами просиживать за роялем, терпеливо изучая кадансы, — с грустью замечал Борис Эммануилович, — ведь можно пару раз прослушать с партитурой пластинку, и ты готов (!); в наш век всеобщей механизации вся симфоническая и оперная музыка записана на пластинки и со скоростью 33¹/₂ оборота в минуту брошена к ногам всех желающих».

«Все поверхностное так зыбко и недолговечно, главное, объективно не так полезно, иногда даже вредно», — часто повторял Борис Эммануилович своим ученикам, особенно в последние годы жизни. Его волновали вопросы постановки дирижерского образования. Ведь дирижер, — говорил он, — фигура, которой доверяется судьба не только оркестра или хора, но даже такого сложного организма, как музыкальный театр в целом, и он должен не только хорошо вести спектакли, но и уметь постоянно повышать исполнительский уровень руководимого им коллектива. Дирижированию надо учиться всю жизнь!

Предлагаемая читателям неоконченная работа Хайкина, открывающая данный сборник, — «Беседы о дирижерском ремесле», нельзя прямо назвать пособием по дирижированию; но музыканта мыслящего и чуткого она заставит о многом задуматься. В ней нет и намека на педантизм, сухие практические указания (Борис Эммануилович сознательно избегал этого и в педагогической работе), но она содержит емкие мысли о музыке, о решении серьезных исполнительских проблем и об отношении к дирижерскому ремеслу.

С зоркостью опытнейшего мастера он анализирует творчество выдающихся дирижеров В. И. Сука, Н. С. Голованова, А. М. Пазовского, Э. Купера, Е. А. Мравинского. В каждом из этих замечательных мастеров, столь разных по своему характеру, творчеству и стилю работы он подчеркивает только ему одному присущее качество, делающее их великими. В то же время он по достоинству оценивает работу своих коллег и младших товарищей. В этом проявляется еще одно исключительно благородное качество Хайкина-человека — он умел уважать талант в другом музыканте. (А это, ох, как трудно!)

Одной из ответственнейших и важнейших сторон дирижерской профессии является умение работать с певцом, знание природы человеческого голоса, возможностей и тонкостей этого сложнейшего инструмента. Но даже самые высокие творческие порывы останутся втуне, если дирижер не сумеет превратить певца в своего союзника, в творческого соучастника своей работы. Почти полувековой опыт работы с оперными певцами позволяет Борису Эммануиловичу Хайкину с высокой компетентностью рассуждать об этой наитруднейшей грани оперного дирижера.

Он сумел соединить в себе наивысшую музыкальность, глубокое и тонкое понимание природы театра с постоянной неудовлетворенностью яркого взыскательного художника. Если дирижеру говорят, что с ним очень удобно петь и играть, это нужно рассматривать как слишком уж большой комплимент, — говорит Хайкин, — а то получается, что и актеру удобно, и дирижеру удобно, а зрителю достается лишь то, что уцелело от этих «удобств».

Хайкин всегда был неистощимо остроумен, но никогда не повторялся, и это его изумительное и восхитительное качество сказывалось на творчестве, поэтому у него всегда были интересные спектакли и особенно симфонические концерты.