Беседы на Апокалипсис - [79]

– Самсон, в чем твоя сила?

Самсон сказал ей однажды:

– Если связать меня веревкой (и объяснил: вот такой-то, такой-то), вот тогда я потеряю силу.

И когда он уснул, она его связала веревкой и крикнула:

– Самсон, филистимляне идут!

Он вскочил, разорвал все эти веревки и разбросал всех филистимлян.

Она опять через несколько дней гладит его и говорит:

– Ты меня не любишь, расскажи мне, в чем твой секрет.

Он говорит:

– Чтобы мои волосы потеряли силу, их надо взять и в ткацком станке соединить с нитками и соткать.

Она:

– Спи, дорогой мой.

Далила все время ласкает его. Вот этот лаодикийский дух тоже ласкает, убаюкивает нас всех, чтоб мы были спящие христиане. Спящие. Проснись, Церковь Божия! Проснись!

И вот Самсон уснул. А вооруженные филистимляне в засаде. Далила кричит:

– Самсон, филистимляне идут!

Он вскочил, выдернул свои волосы, раскидал всех филистимлян. Она опять его через некоторое время баюкает:

– Ну, в чем твоя сила? Ну, я же люблю тебя! Я же так люблю тебя, скажи.

И он говорит:

– Я назорей от чрева матери моей, моих волос нельзя стричь. И если кто острижет мои волосы, я потеряю силу.

И она берет ножницы, Далила, эта ладодикийская Церковь, и остригает прекрасные волосы Самсона. И раздается крик:

– Самсон, филистимляне!

Он вскакивает, он думает, что у него такая же сила, как и раньше, а у него нет этой силы. Вот христиане лаодикийского периода – это христиане, которые потеряли силу духовной жизни. Силы Божией отрекшиеся.

И Самсона связали, выкололи ему глаза, посадили в темницу, он был слеп и беспомощен. К нему приставили какого-то филистимского хулигана, мальчишку, который таскал его на веревке, как быка. Это была страшная трагедия. Об этом вы можете прочитать в книге Судей, Самсон был один из судей Израильского народа. Это печальная история. Потому и опасно, когда мы говорим:

– Я богат, я разбогател, ни в чем не имею нужды, – а не замечаем того, что всё уже потеряли. Духовно мертвы. И вот если эти слова как-то касаются ваших сердец, если эти слова заставляют вас действительно задуматься об омертвении вашего духа, это значит – не все потеряно. Хуже, если кто-то здесь сидит и думает:

– Это не обо мне. Наверно, отец Олег о себе рассказывает. Или о моих соседях.

Но если мы осознаем, что эти слова относятся к нам, это значит, не все еще потеряно.

Итак, Господь говорит: « а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг» ( Откр.3:17). Андрей Кесарийскийпоясняет: « Подавив семя Божественного слова терниями богатства, ты не усматриваешь своей духовной нищеты, не сознаешь своей духовной слепоты и наготы в отношении добрых дел». Но к нам, можно так представить, эти слова особо не относятся, тут богатых людей нет. Но иногда заботы бедных людей о каких-то мелочах превращаются в такое проявление жадности, что не каждый богатый оказывается способен на такую жадность. Причем жадность нищего имеет мотивировку, фактическую мотивировку. Он говорит:

– У меня ничего нет. Вы что, не знаете? Пришли гости, тоже мне, пришли. Мне самому есть нечего.

Это фактически верно. Проблемы-то есть. Но проблема заключается иногда и в том, что нищета, бедное состояние, для многих оборачивается поводом к такому пристальному отношению к любым мелочам. Такой вещизм иногда встречается у малообеспеченный людей, что у богатых такого не найдешь!

Поэтому слова эти относятся ко всем нам. И прежде всего здесь говорится о том, что некоторые считают, что они духовно богаты, а они духовно мертвы. Итак, Господь говорит нам, что мы несчастны, жалки, нищи, слепы и наги. Наверняка здесь есть кто-то, кто первый раз сегодня пришел, его пригласили, и, может быть, он думал, что здесь будут говорить о том, какие хорошие люди собрались в этом месте. Нет, здесь собрались плохие люди. Здесь нет хороших людей. Здесь собрались грешники. Ты ошибся, думая, что увидишь здесь святых. Но грешники здесь собрались, потому что они знают, что они грешники. Эти грешники собрались здесь потому, что они видят надежду для своего исправления не в себе, а в Боге, Который пришел в этот мир спасать именно грешных, а не праведных. Эти грешники – да, они нищие, они слепые, они нагие, они жалкие, но если они это осознают (а я верю, что мы это осознаём), это не безнадежно потерянное сообщество.

В древности святые Отцы думали: как правильно называть собрание христиан? Собранием святых? А куда тогда грешники будут ходить? Сказать, что это собрание грешников, однозначно, тоже сложно, бывают же и праведные! И тогда Церковь решила назвать собрание христиан собранием кающихся, то есть христиане – это те люди, которые каются перед Богом. Это те, которые реально оценивают себя. Вот в политическом каком-то сообществе, если вы зайдете в какой-нибудь политический клуб, вам скажут:

– У нас тут самые честные депутаты, у нас тут самые толковые люди, мудрецы все собрались, мы спасем Россию, только мы.

Церковь не обнадеживает никого и никогда. Прежде всего, относительно самой себя. Мы видим состояние наше, но мы объединяемся вместе вокруг Того, Который силен исправить нас всех и каждого из нас в отдельности. Когда апостолы однажды задали вопрос: «Так кто же может спастись?» – Господь ответил: «Человекам это невозможно, Богу же всё возможно» (