Беседка любви - [24]
— Это она, — сказал Мартин. — Я так думаю.
Вверх по улице шла женщина. Она вела за руки двоих детей, которые высокими чистыми голосами распевали Lundi matin: «L’empereur, sa femme et le petit prince…»[11].
Мартин заглушил мотор, и они вышли из машины. Он посмотрел на Клэр. Та кивнула: давай.
— Николь? — позвал Мартин.
Женщина не слышала.
— Николь?
Она наконец повернулась. Этой женщине было больше тридцати лет, она ждала ребенка, но в ней невозможно было не узнать прежнюю Николь.
— Мартин?
Она, как обычно, произнесла его имя на французский манер с ускользающей «н». Затем взвизгнула и бросилась к нему. Они обнялись, и вскоре Николь уже знакомила его со своими дочерьми Жоель и Мари, а Мартин представлял ей Клэр. Потом Мартину и Клэр вдруг сообщили, что в их честь собираются устроить праздничный обед: свежеиспеченный хлеб, сочные помидоры, сыры, оливки, креветки в чесночном соусе, местное вино — все на длинном дубовом столе, который поставят во дворе, полном тенистых деревьев. Пока взрослые разговаривали, дочери Николь уже начали петь Vendredie matin: «L’empereur, sa femme et le petit prince…»[12].
Сначала Мартин настаивал, чтобы Николь ни о чем не беспокоилась и не утруждала себя, но она убедила его, что лучше уступить. Лучше для него, потому что она в любом случае будет бегать и суетиться, хочет он того или нет, и лучше для нее, потому что, как только по городу разнесется весть о приехавших американцах, к ней все равно толпой хлынут соседи и родственники.
И Мартин с Клэр сдались. Они сидели за столом и, словно это был день их свадьбы, слушали пожелания счастья от старых мадам, смеялись над проделками детей и наслаждались солнцем, радушием хозяев и покоем. Тень того, что случилось в кладовой много лет назад и, возможно, ускорило отъезд Николь в Лурмарен, промелькнула лишь один раз, ближе к вечеру, когда во двор вошел мужчина, вытирающий руки о серый рабочий комбинезон и явно не ожидавший обнаружить празднество. По крайней мере, ничего не предвещало этого, когда рано утром он уходил в гараж. Николь встала из-за стола и направилась к нему, успев прошептать на ухо Мартину:
— Это Тьерри. Он ничего о тебе не знает.
Мартин не знал, чего ждать. Он по-прежнему до конца не понимал, зачем приехал в Лурмарен. С одной стороны, чтобы показать Николь, что ее необычный ученик неплохо справляется — ну, во всяком случае, достаточно неплохо. Что его интерес к кулинарии не угас, а, напротив, раскрылся в полную силу — как и интерес к женщине по имени Клэр. И если на самом деле он приехал за благословением Николь, то получил даже больше чем нужно.
В конце вечера Мартин с Клэр в окружении племянников, кузин и просто знакомых семьи Вашон и Клемент направились на другой конец улицы, к дому родителей Николь. Они согласились остаться на ночь — спорить было бесполезно, — а рано утром собирались уехать из Лурмарена. Николь, шедшая рядом с Мартином, сжала его руку и сказала:
— Она просто очаровательна.
В нескольких шагах впереди Клэр пыталась научить маленькую Жоель прыгать через скакалку.
— Да, — улыбнулся Мартин.
— А твой отец?
Мартин развел руками:
— Он не такой очаровательный.
Николь рассмеялась:
— Как он к этому относится?
— А как ты думаешь?
— И тебе все равно? — спросила Николь.
Мартин покачал головой.
— Нет? — уточнила она.
Он посмотрел на нее:
— Ты мне не веришь?
Николь лишь слегка пожала плечами в ответ — это могло означать что угодно.
— Ответь, — настаивал Мартин.
— Мне кажется, — сказала Николь, — не так уж важно, что я думаю.
— Ты ошибаешься, для меня очень важно, — возразил Мартин, и в ту же секунду осознал, что это действительно так. — Я здесь именно для этого, — продолжил он, — чтобы узнать твое мнение.
Николь не смотрела на Мартина — она глядела вперед. Ее муж, Тьерри, нес на плечах старшую дочь. Мартин слышал, как он весело напевает: «Бууп, бууп, бууп…»
— Ты счастлива с ним? — спросил Мартин.
Николь помолчала, а потом кивнула:
— Он хороший отец.
Как и пожимание плечами, эти слова могли означать что угодно. Некоторое время Мартин размышлял, стоит ли настаивать на ответе, а потом понял, что в каком-то смысле она уже все ему сказала. Тьерри оказался очень хорошим, добрым человеком, но не таким, которому жена могла бы признаться в опрометчивом поступке, совершенном с американским мальчиком почти вполовину младше ее.
Мартин и Николь прошли остаток пути молча и вскоре оказались перед дверью дома ее родителей. Толпа провожающих остановилась. Все вокруг наполнилось объятиями, поцелуями в щеку, рукопожатиями, словами благодарности и обещаниями когда-нибудь снова встретиться. Жоель продолжала прыгать через скакалку посреди вечерней улицы. Клэр вернулась к Мартину, и он обнял ее за плечи.
— Кажется, я обучила твою дочку новому трюку, — сказала она Николь.
— Как ускакать из дому, — продолжил Мартин.
