Беседка любви - [25]

— Ну, рано или поздно это обязательно случится, — притворно вздохнула Николь, и они засмеялись. Затем она повернулась к Мартину: — Позволь мне кое-что у тебя спросить.

Он почувствовал, как гаснет его улыбка, и внезапно осознал, как близко к нему она стоит. Николь была единственным человеком в доме Рейфилов, действительно понимавшим Мартина. Она поддерживала его и верила в то, что он с его талантом достигнет вершин, а не просто унаследует шляпную империю штата Нью-Йорк.

— В чем дело? — спросил Мартин.

— Вы собираетесь вернуться в Париж?

— Рано или поздно, — ответил он. — Думаю, сначала мы поедем в Италию. Клэр хочет кое-чему научиться у Микеланджело.

При этих словах Клэр легонько ткнула его в бок.

— Когда закончите с Италией, отправляйтесь в Ирландию, — посоветовала Николь. — Там встретитесь с моим другом. Он работает шеф-поваром в ресторане одного из замков. Если ты серьезно…

— Замок? — удивилась Клэр.

— …настроен стать поваром и когда-нибудь открыть свой собственный ресторан, ты меня послушаешь. Не так ли?

Николь попросила у Клэр ручку, написала что-то на клочке бумаги и протянула его Мартину. Еще несколько секунд она смотрела на него, чтобы сохранить в памяти его образ. Потом отступила назад, повернулась к родителям, пожелала им спокойной ночи, позвала дочерей, взяла их за руки и повела свою семью по извилистой улице домой. Николь медленно брела в гору — точно так же, как сегодня утром, когда Мартин случайно увидел ее, как наверняка ходила каждый день и, скорее всего, шла бы сейчас, даже если бы он не приехал, если бы он вообще никогда не появился в этом городе. И Мартин смотрел на нее до тех пор, пока она не скрылась в вечерних сумерках.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Поездка в Италию осталась в памяти Мартина и Клэр как одна большая прогулка. Они прогуливались в Сиене под арками Пьяцца дель Кампо, притворяясь, что не замечают пристальных взглядов владельцев магазинчиков и лавочек, появлявшихся в сумерках на пороге, чтобы выкурить сигару. Прогуливались по улочкам Венеции, не обращая внимания на призывные крики гондольеров, предлагавших провезти их по залитым солнцем каналам к площадям, где толпились туристы. Им больше нравилось бродить в полумраке между старыми домами, за окнами которых было развешено белье, а во дворах раздавался радостный гомон играющей детворы. Они прогуливались по прохладным мраморным коридорам Уффици во Флоренции, и лишь мерный стук каблуков и восхищенные вздохи отмечали их переход из одной галереи в другую. Может быть, именно из-за этих прогулок они очень быстро привыкли к плотным обедам и долгому послеполуденному отдыху в отелях, куда они возвращались из любого отдаленного квартала в любом итальянском городе, чтобы уснуть как младенцы. А после пробуждения снова отправлялись гулять.

— Не устала? — спросил как-то Мартин у Клэр во Флоренции, когда они спускались от Палаццо Питти.

— Нет, — быстро ответила она. Обхватив руками плечи, Клэр посмотрела вверх, на красно-рыжие крыши домов, стоявших на другой стороне реки. — Я никогда не устану смотреть на все это. Но боюсь, мне не хватит времени. Мне практически необходимо стать бессмертной.

— Это правда, — откликнулся Мартин, ускоряя шаг, и почти у подножия холма добавил: — Суть в том, что нужно знать, когда остановиться.

Но Клэр было трудно даже представить, что можно добровольно отказаться от бесконечной череды роскошной пищи и бессмертных произведений искусства, открывавшейся перед ними. Она много лет мечтала об этом. Нет, не совсем так. Их нынешнюю жизнь даже мечтой нельзя было назвать. Это больше было похоже на сладкую дневную дрему, от которой не хотелось пробуждаться. Если бы раньше ее спросили, куда бы она поехала, будь перед ней открыт целый мир, Клэр не задумываясь бы ответила: в Европу. А теперь мечта стала реальностью, которая на каждом шагу поражала ее своим ослепительным блеском: фрески в капеллах, гобелены в церквах, картины в галереях, скульптуры в садах. Оказавшись перед очередным холмом, она шла вверх, ступив на очередной мост, пересекала реку. Разве могло быть иначе? Ее новые ботинки, купленные специально для прогулок по Италии, были сделаны из прочной и упругой коровьей кожи, они выдержат еще не один переход, — а кто знает, какие сокровища могут ждать ее на том берегу?

И все-таки ей придется остановиться. Конечно, трудно было представить, что их путешествие когда-нибудь подойдет к концу, но еще труднее — что это может продолжаться бесконечно. Дело было не только в прогулках, хотя вялая, растекающаяся вечерами по всем мышцам усталость и оказалась для Клэр неприятной неожиданностью. В то же время, нельзя сказать, что всему виной была тоска по дому или неприятное смущение, которое она испытывала всякий раз, когда не могла узнать стиль определенного художника или вспомнить, в каком веке он жил. Клэр постепенно одолевала какая-то непривычная усталость. Стремительность их путешествия: то, как быстро города и шедевры сменяли друг друга, — утомляла, и Клэр уже готова была сказать: «Хватит».

А Мартин — нет, и она знала об этом. Париж был его городом, Лурмарен — тоже, а вот Италия целиком принадлежала ей. Мартин мог оставить Клэр наедине с триптихом или скульптурой и пойти выпить капучино, купить номер «Интернэшнл геральд трибюн», потом вернуться и застать ее все в той же позе. Он развлекался, обедая в маленьких кафе; накручивал на вилку шарики из спагетти