Бертран из Лангедока - [14]

Раз святые братья были пробужены страшным грохотом у ворот. Время было ночное, едва только отстояли всенощную и снова отошли ко сну, весьма краткому, ибо через три часа предстояло вновь вставать к заутрене.

Запалили факелы и собрались, по указанию аббата, во внутреннем дворике, где в дневное время обыкновенно совершаются безмолвные прогулки по крытой галерее и где находится также великая монастырская драгоценность – колодезь.

Воспитанники, которых также подняло с постели необычное оживление в монастыре, проникли во дворик и стали глазеть на происходящее.

От ворот привели странного человека, судя по наружности – весьма низкого и даже подлого происхождения. Он находился в жалком состоянии, беспрерывно рыдал, волосы его были растрепаны и полны репьев. Завидев аббата, он бросился тому в ноги и стал умолять о помощи.

По словам этого человека, господин его, богатый купец из Ауренга, внезапно сделался одержим бесами. Сейчас этот несчастный в доме у одного из «бородатых братьев», который по добросердечию приютил его на ночлег.

Аббат Рожьер внимательно выслушал рассказ и велел доставить одержимого в монастырь. Слуга же сказал, что сделать это весьма непросто, ибо господин его вряд ли ступит на освященную землю по доброй воле. Тогда аббат Рожьер наказал связать купца из Ауренга по рукам и ногам и принести на носилках.

Так и было сделано.

Ночь уже уходила, серый свет разлился по небу. Монахи безмолвно стояли вокруг колодезя в монастырском дворе. Красные отблески от горящих факелов падали на их белые одежды.

И вот на монастырский двор вступили шестеро «бородатых братьев» – крестьян, живущих на монастырских землях. Они несли бьющегося в путах человека, одетого действительно довольно богато.

Аббат Рожьер велел поставить этого человека на ноги, однако от пут не освобождать. Это было сделано.

Тогда несчастный вытаращил свои безумные белые глаза, а уста его, покрытые запекшейся пеной, принялись изрыгать страшнейшую хулу.

Тут-то аббат Рожьер и вспомнил, что поблизости находятся порученные его надзору воспитанники. Однако выгонять их времени уже не было, надлежало действовать со всей решимостью.

Не вступая с бесом в перебранку, аббат Рожьер безмолвно воззвал к Господу, а после вскрикнул:

– Пошел вон!

И с размаху ударил одержимого по лицу.

От пощечины купец из Ауренга покачнулся и упал бы, не поддерживай его дюжие «бородатые братья».

И тотчас же изо рта у одержимого выскочило огромное отвратительное существо. Оно-то и являлось родственником графа Риго, если уж граф так настаивает на этом родстве.

Существо это было размером с кота. Вместо хвоста у него была змея, а на конце хвоста имелась еще одна голова, со свиным пятаком. Под хвостом же располагались срамные уста, которые источали страшный смрад и непрестанно изрыгали поносные речи. Существо было голым, будто бы без кожи, темно-красным, в гнойных нарывах…

* * *

В этом месте рассказа домна Маэнц допила принесенное пажом горячее молоко и воскликнула:

– Иисусе милосердный!

Домна же Гвискарда поднесла к лицу платок, будто закрываясь от отвратительного видения, вызванного рассказом эн Бертрана.

Граф Риго наморщил лоб и сердито произнес:

– И вы утверждаете, эн Бертран, что эта мерзкая тварь – мой родственник?

– Вы сами это утверждаете, – учтиво отозвался эн Бертран.

– Мой родич – дьявол, а вы описали какого-то дрянного мелкого беса, – сказал граф Риго.

Вместо ответа эн Бертран пожал плечами. Домна Гвискарда попросила закончить рассказ, что эн Бертран охотно и исполнил.

* * *

Мерзость выскочила изо рта у одержимого и заметалась по двору. Лицо у купца было окровавлено, ибо губы его разорвались, когда бес пролезал наружу. Визжа и бранясь, бес бросился монахам под ноги. Но аббат Рожьер простер руку, и существо расточилось, наполнив воздух отвратительным зловонием.

Когда наконец аббат Рожьер огляделся вокруг, он увидел, что почти все в ужасе разбежались. Посреди двора лежал купец, на коленях возле купца стоял слуга, отирая кровь с лица своего господина. Из воспитанников оставался один Бертран де Борн.

Аббат подозвал его к себе.

– Помоги мне добраться до постели, – сказал аббат Рожьер.

Бертран протянул ему руку, и они вместе дошли до дортуара, где монахи спали под одним большим шерстяным одеялом. Аббат Рожьер грузно осел на кровать. Бертран подал ему воды, а после встал на колени и погрузился в молитву. Так прошло довольно много времени.

Затем аббат Рожьер заговорил.

Тут Бертран увидел, что рассвет давно уже наступил и что аббат будто постарел на десяток лет.

Аббат Рожьер спросил:

– Ты все видел?

– Да, – еле слышно проговорил Бертран.

Аббат Рожьер встретился с ним глазами и улыбнулся.

– Я не ошибся ли, Бертран, – ведь ты хочешь стать монахом?

Бертран растерялся.

– Иногда мне кажется – да, – вымолвил он наконец нерешительно.

– Что ж, если захочешь, ты станешь монахом… – Пристальный взгляд. – Но ты действительно этого хочешь?

– Не знаю, – ответил Бертран. – Я жажду сразу всех дорог.

Аббат отставил в сторону глиняную кружку, из которой пил, и сказал просто:

– Что ж, пройди тогда по всем дорогам, Бертран. Возможно, тебе придется пройти их все, чтобы вернуться в Далон навсегда.