Берсерк забытого клана. Книга 8. Холод и тьма Порубежья - [23]

– Знаешь, Эд, – я откинулся на стенку вагона. – Этот делегат, Родион Кутузов, показался мне вполне себе нормальным парнем. Ответственность на себя взял за порядочное поведение, опять же. Но вы оружие держите поблизости, а то, мало ли, чего там может взбрести в захмелевшую-то головушку, – добавил я.

– Согласен, – лаконично подтвердил Эд. – Огнестрел не берём?

– Однозначно – нет! – кивнул я ему и взглянул на свою богиню, выструганную из куска шпалы.

На полочке, прямо у её подножия, я заметил ощутимый прирост всевозможных подаяний и улыбнулся своим мыслям, предвкушая будущее знакомство с этим выразительным идолом моей призрачной покровительницы с лавочками. Вот умора будет.

Моё настроение ребята истолковали по-своему, отнеся к обычной уверенности в благополучном исходе предстоящих посиделок, и к полагающемуся веселью. Ну и хорошо, что так. Может, расслабятся, в конце-то концов! А то больно уж напряжены ребятки в последнее время.

За шторкой происходит шуршание и во фразах девчат, занятых важнейшим делом по приведению себя к надлежащему виду, изредка звучат приглушённые причитания с сетованиями.

– Дед Ефим, и вы, господин Барри, – раздался голос Серафимы чуть громче относительно многоголосья остального девичьего состава. – Вы помогите покамест с нарезкой, да и за котелками присмотрите, чтобы ничего не пригорело, – сменила она тон на просительный. – Такая вот катавасия у нас получилась, сами видите… – добавила девушка уже с конкретно извиняющейся интонацией, а нас вот не попросила, вероятно, сочтя, что мы чем-то заняты, и обязательно важным, раз уж шторкой закрылись.

– К-хе к-хе-м, – раздался кашель старого вояки. – Госпожа Серафима, дык мы, поди ж ты, чай и сами ужо всё подметили, и занимаемсу необходимыми приготовлениями. Значится, – тут я отчётливо представил, как он подкручивает ус. – Вот, ужо и Барри давно присоединился, – прозвучало пояснение очевидного, на что девушка, по всей видимости, не сразу обратила внимание.

На дальнем плане застучал разделочный нож, ударяющийся обо что-то деревянное. Видимо, это наш здоровяк продемонстрировал беспокоящимся дамам свой вклад в подготовку к встрече с благородными парнями.

– Ах, так вот оно как?! – переспросила Серафима с ноткой удивления. – В таком случае… Э-ээ – хорошо, и спасибо вам, дед Ефим, Барри! – тон девушки преобразился в удовлетворённый, и более-менее спокойный.

Волнуются девчата перед визитом гостей, чего уж там. Война войной, как говорится, а вот выглядеть дамы предпочитают достойно, согласно своего положения и обязательно привлекательно. Перед парнями-то.

А я вот уверен в том, что ничто на свете не способно изменить девичью натуру в любом времени и мире! Это абсолютное моё утверждение, которое и подтверждается в очередной раз. Ничто не изменит! Все девушки одинаковы, всегда и везде…

И тут монотонный бубнёж в атмосфере вагона перечеркнули истошные девичьи вскрики.

– Ай!

– Мамочки мои!

– А-а-а-а!?

Я инстинктивно среагировал на внезапно возникшую опасность. Моментально вскочив с лежанки, я стремглав выскочил из-за занавески. Причём, револьвер из кобуры на лодыжке перекочевал в мою правую ладонь, а курок я взвёл не думая.

Парни последовали за мной, и мы трое застыли от открывшейся картины сильно озадаченных девчонок.

У кого-то бретелька не до конца надета, у некоторых ножки не скрыты… А у совсем запоздавших с отыскиванием нарядов, кои были слишком далеко упрятаны в девичьи закрома… М-да-а-а… У них некоторые пикантные детали организма, так и вообще, практически нараспашку…

Спазматический ком подкатил к горлу и я невольно сглотнул.

Ну, вот и всё… Походу, получается, что этот акт пьесы завершится весьма драматическим финалом…

Шандец настал Сивому!

Однако, откровенных и воинственных действий со стороны дам не последовало. Вместо этого благородные девицы нахмурились и впились в Сивого изучающими взглядами. Очень похожими на взгляды дотошных инспекторов или ревизоров. У меня сложилось стойкое ощущение, что предметом их негодования стал внешний облик недавно спасённого Остапия.

– Тьфу ты! От же, блин! – я чуть не сплюнул, но вовремя сдержался из-за благородных девушек. – Сивый!? На фига тебе так неожиданно очухиваться надо было? – машинально пробормотал я, всё ещё инертно думая о возможной расправе над нечаянным возмутителем коллектива занятого делом. – А? Давай, успокаивай теперь всех обходительными манерами и обаятельным поведением! Если способен, конечно, – добавил я с ноткой неуверенности в интонации, что и поддержал озадаченной мимикой.

Я выдохнул с нескрываемым облегчением, спрятал оружие в кобуру и мы с парнями проследили, как наши активистки вывели опешившего Сивого за рукав в центр теплушки и обошли вокруг.

Потом его повертели, продолжая осмотр с пристрастием, и далее, оставив его так и стоять в высшей степени изумлённом состоянии, наши дамы о чём-то эмоционально зашушукались.

– Ну, что скажете, девочки? – Элеонора созрела до обращения.

– Вид неподабающий, – Серафима подпёрла подбородок и прищурилась, подмечая огрехи во внешности Сивого. – Н-да, тёмные пятна на затасканной одежде… Наверняка, это последствия путешествия в инструментальном ящике, – приступила она к перечислению очевидного.