Берсерк забытого клана. Книга 7. Рунические войны Захребетья - [27]

К антикварной лавке Артура примчались быстро, и не маскируясь. По-правде сказать, и скрываться то не от кого, ведь все горожане Ставрополя спят в это время. Тут не мой мир, где ночью иной раз не протолкнуться в определённых местах, популярных в городе.

Разговора по пути не получилось, но зато я выслушал кучу Гришкиных эмоций, как словесный фонтан выплеснувшихся на мои уши.

Неизменный перезвон колокольчиков, как и осыпающиеся искры при входе посетителей, разбудили часовщиков, которые появились с кувалдами наизготовку, дабы глянуть на гостей-полуночников. Узнав нас, они слегка успокоились и исчезли в часах, красочно жестикулируя в нашу сторону, явно выказывая недовольство побудкой ночной.

Мы сразу прошли по опустевшему коридору, где исчезли все узлы переселявшегося народа, до любимой комнаты сборов, дабы перекусить. На балу мне не удалось нормально поесть, а я уже умираю с голоду.

– Умеешь ты, Феликс, заставить любого человека беспокоиться, – это первое, что я услышал из уст Артура, сидящего вместе с Татищевым в креслах. – Мы уже всё попередумали, и, признаться, дальше хотели действовать, – продолжил антиквар, под кивок Николая Фёдоровича.

– Вызволять из темниц хотели, – поддакнул граф.

Мы же, прошли сразу за стол, и занялись бутербродами.

– Не всё так плохо, – подметил я. – Небольшое недоразумение на балу, но всё решается, вроде. Тут другая новость, касаемо призыва…

Я откусил чуток снеди и запил чаем.

– Глишка, – обратился я к Распутину, жуя. – Пояшни товаищам в шём там указ захлющался…

– А-аа! Я это зараз! – отрапортовал друг и выдал текст, словно наизусть его зубрил.

Старшие товарищи выслушали Григория молча и в полном сосредоточении, после чего встрепенулись, уже готовыми к обсуждению Императорского Указа.

– Хорошо, уважаемый Артур, что нас не коснётся волна этого указа, – первым взял слово Татищев. – Да и нашим молодым людям, – он махнул на нас с Гриней. – Им тоже не нужно беспокоиться. Феликсу ещё срок не подошёл, а боевого опыта у него пока никакого…

– За исключением случая в охранении, – недоверчиво подметил антиквар. – Там и опыт случился, если все помнят. Но не это удручает, а потери… Нда-а-сс!

– Какие? – отреагировал старый граф.

– Закономерные! – покачал головой князь. – Упразднение оруженосцев – такой подход неприемлем для Вольнонаёмных Магов. У вольников, как мы все знаем, всегда были другие задачи. Даже если их прикомандировывали к регулярным частям, то в основную ответственность вменяли прикрытие офицерского состава, и только потом допускали участие в боевых действиях.

– Да, согласен, – призадумался Татищев. – Однако, в указе говорится о возможном послаблении…

– Вот я и говорю о потерях, которые к нему и приведут, как к логическому завершению дела с оруженосцами, – завершил Артур за ним предложение и они задумались. – Про службу под стать регулярным – умолчу!

Я для себя проблемы не вижу, посему эта тема показалась не особо интересной в это ночное время. Решив воспользоваться присутствием всех основных лиц, я решил прояснить ситуацию со своим народом, хотя бы вкратце.

– Давайте на время оставим это, господа. Что там с переселенцами? – перешёл я к делам на сон грядущий.

– Всё хорошо, – заговорил ответственный граф. – Позволь, я кое-что продемонстрирую? – в вопросе Николая Фёдоровича прозвучал тон нескрываемой интриги.

Я удивился, но кивнул, а потом мы все ждали его возвращения, так как он зачем-то спешно вышел.

Вернулся он с одеждой в руках, вид которой заставил меня поперхнуться.

– Вот, – он протянул мне не что-то иное, как пуховик, образца изготовления умелого народа. – Полюбуйся, Феликс, ибо мне кажется, что ты имел в виду что-то другое, когда говорил про утеплённые рабочие робы.

Я взял в руки стёганный пуховик, правда, с пуговицами вместо молний и без непромокаемого нейлона. Материя в цветочек добавила самобытности, сделав изделие похожим на посуду марки «Гжель». Да, именно. А второй экземпляр заслужил у меня ассоциацию с «хохломской росписью» по подносам и всяческой утвари. Обалдеть! Как же классно поработали бабоньки.

– А какая теплота?! – продолжил комментировать и моё замешательство граф. – И как всё просто в изготовлении! Это… Это же! – он сел, не в силах подобрать выражение восхищения.

– Это дополнительная статья дохода, уважаемый Николай Фёдорович, – договорил я за него очевидное. – Просто нужно организовать портняжную мастерскую для женщин, – я продолжил проговаривать очевидные вещи. – Оборудовать хорошим инструментарием, затем, оптом скупить пух в ближайших сёлах, и красивого материала… Да что я вам прописные истины втолковываю? Займитесь – пусть лучше в тепле работают и зарабатывают на мастеровых, что дома ставить будут!

– И я об этом же подумал, – не разочаровал меня поверенный в делах. – Но показать же вначале надобно, – нашёлся Татищев с оправданием. – Можно с длиной поработать, да сделать длинные… э-… – тут он запнулся, пытаясь название дать изделию.

– Пуховиком называйте, – не стал я ничего мудрить. – Можно и с толщиной поработать, как и с рисунком зигзагов стежка! Вы работайте и дайте бабонькам вволю пофантазировать – уж они точно знают, что и как! Кстати, про мужские изделия не забывайте, – добавил я и зевнул, представляя, как уже нежусь в кровати.