Бернард Шоу - [193]
— Воспряну? Нет. Но хотя бы умру спокойно… Да, хочу домой, хочу вон из этого ада. Эх, если бы я мог ходить!.. Поднялся бы и сразу домой. Поверьте, здесь пекло. Хочу умереть — и не дают.
Он чуть не плакал. В голосе его звучала мольба. Пришла няня. Элеоноре было время уходить. Она поцеловала его, сказав:
— Мы не увидимся больше, но для меня вы не умрете.
Он возвратил поцелуй:
— Ступайте с богом…
Ей показалось, что его глаза увлажнились.
4 октября его привезли домой. Последний месяц своей жизни он провел, мало интересуясь окружающим. Правда, когда Бланш Пэтч прочла ему письмо от доктора Инджа, он с улыбкой сказал:
— Надо будет ему написать.
Перед тем как потерять сознание, во вторник 31 октября, он произнес свои последние слова с убежденностью человека, знающего, что его ждет: «Смерть пришла».
В последние дни он очень много спал, и утром 2 ноября 1950 года, за минуту перед тем, как пробило пять, уснул навеки.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Собственно говоря, что можно сказать о Шоу такого, чего бы он не мог сам о себе сказать? Откровенность, гласность — в этом нельзя отказать ни Шоу, ни его драматическим персонажам. Шоу, пожалуй, первый в истории драматург, для которого слово значит если не все, то почти все.
Возьмите «Пигмалион» — самую репертуарную у нас пьесу Шоу. С одной стороны — это безусловно входило в намерения автора, — перед нами поучительная история морального превосходства простой души над бездушным и недальновидным интеллектом, народной чистоты над интеллигентским варварством. Перед нами, если смотреть с философской точки зрения, восстание живой материи против чужеродной ей, игнорирующей ее идеи. В Элизе Дулиттл идея Хиггинса материализуется и — материализованная — отрицается. Это типичный шовианский урок диалектики. Материя, реальная жизнь таили для Шоу свою жизненную идею, и за эту оптимистическую, соразмеренную с реальными возможностями человека, за эту практическую, конкретную идею Шоу и боролся. Неожиданные, парадоксальные обороты, которые принимает дело в «Пигмалионе», как и во всех других пьесах Шоу, естественно рождают сумятицу в чувствах. Но, с другой стороны, что значит эта сумятица в сравнении с тем бесформенным, нечленораздельным хаосом, откуда извлек профессор Хиггинс подопытную душу Элизы? «Пигмалион» — очередная пьеса Шоу о преодолении книжной премудрости, о чуде рождения человеческой личности — рождения, всегда связанного для Шоу с отрицанием общепринятых понятий и идеалов. Но тот же Шоу заставляет публику с восторгом следить, как каждый новый осмысленный звук, каждое выученное, освоенное слово отделяют на наших глазах человека от животного и как каждый пропущенный или искаженный звук, каждая ошибка размером в один суффикс возвращает этот процесс вспять, обращая в ничто все накопления культуры и цивилизации. Спору нет, «Пигмалион» — пьеса о слабости «чистого» интеллекта перед вскормившей его материей, но это пьеса и о силе слова, дарующей человеку ясное сознание — лучшее, по Шоу, средство ориентации и в самой запутанной житейской ситуации и в самых сложных проблемах духа.
Шоу — первый ум в английской драматургии нашего века, первый уже хронологически. Первый драматург, чье творчество было вызвано к жизни потребностью в осознании существа жизненных явлений, их смысла.
Хескет Пирсон (1887–1964), опытнейший писатель-биограф, автор около трех десятков книг, поступил, очевидно, мудро, фактически предоставив Шоу самому написать о себе. Добрая половина этой уникальной биографии написана от первого лица, смонтирована из более или менее подробных отчетов, которые регулярно поступали к биографу от героя его труда. Шоу к тому же был первым редактором зтой книги, а Шоу-редактор строптив и парадоксален не менее, чем Шоу — драматург, публицист и критик, чем Шоу — человек и общественный деятель.
С миром и людьми, составляющими окружение Шоу, мы знакомимся прежде всего через самого Шоу. Преломленные его специфическим взглядом, то сардонически прищуренным, то, как у мудреца, дальнозорким, возникают здесь фигуры Уэллса и Киплинга, Уайльда и Голсуорси, Родена и Аиатоля Франса. Освещенная лучами шовиапского, неповторимого юмора выходит к читателям и плеяда мастеров сцены: Бирбом-Три, Грэнвилл-Баркер, Форбс-Робертсон, Ирвинг, Айседора Дункан, Эллен Терри и, конечно же, миссис Патрик Кэмбл…
Композиция книги вбирает характер ее героя. Цепь повествования у X. Пирсона прерывиста, потому что ее непрерывность разбивает сам Шоу, его парадоксы, его ум. Биографии в общем так и не складывается — складывается образ мыслей.
Книга X. Пирсона важна для нас тем, что приоткрывает доступ к рождению мысли Шоу. Мы узнаем, от чего отталкивался Шоу, становясь самим собой, драматургом-парадоксалистом. Рядом с Шоу на этих страницах в том или ином обличье возникает образ его постоянного оппонента — в искусстве и в жизни. То это эстет «конца века», бесящий Шоу тем, что шьет для одряхлевшего века все более вычурные одежды, когда старика, по убеждению Шоу, самое время раздевать, обмывать и хоронить. То это коммерческий драматург, дурак и делец. То сумасброд-режиссер. Или забияка-политик…
Эта книга знакомит читателя с жизнью автора популярнейших рассказов о Шерлоке Холмсе и других известнейших в свое время произведений. О нем рассказывают литераторы различных направлений: мастер детектива Джон Диксон Карр и мемуарист и биограф Хескет Пирсон.
Книга Хескета Пирсона называется «Диккенс. Человек. Писатель. Актер». Это хорошая книга. С первой страницы возникает уверенность в том, что Пирсон знает, как нужно писать о Диккенсе.Автор умело переплетает театральное начало в творчестве Диккенса, широко пользуясь его любовью к театру, проходящей через всю жизнь.Перевод с английского М.Кан, заключительная статья В.Каверина.
Художественная биография классика английской литературы, «отца европейского романа» Вальтера Скотта, принадлежащая перу известного британского литературоведа и биографа Хескета Пирсона. В книге подробно освещен жизненный путь писателя, дан глубокий психологический портрет Скотта, раскрыты его многообразные творческие связи с родной Шотландией.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.