Бермудский треугольник любви - [19]
БАС: В эти же месяцы Элеанор дорабатывала свою автобиографию "Рассказ о моей жизни". Ей хотелось, чтобы в тексте не было ничего, что могло бы задеть тех, кого она любила. Она давала рукопись на прочтение мужу, дочери, Миллеру, Лорене и многим другим. Каждый предлагал свои купюры, и книга постепенно бледнела. Среди фраз, вычеркнутых Франклином Рузвельтом, была такая: "Если вы любите кого-то, вы можете многое простить ему. При определённых обстоятельствах неверность не должна непременно вести к разрыву отношений". В какой-то момент Лорена написала ей: "Ты в этой работе дошла до той стадии, когда полная правдивость сделалась невозможной. И это отражается на повествовании. Беда с этими автобиографиями. Наверное, их следует выпускать анонимно".
ТЕНОР: Лорена всё чаще впадала в мрачность и мизантропию. Все приглашения посетить Вал-Килл она отклоняла, часто отменяла намеченные свидания с Элеанор. Служба тяготила её, характер портился, отношение к людям окрашивалось презрением. Не исключено, что это было результатом усилившегося диабета. Элеанор она ревновала не к кому-то одному, но ко всему кругу её близких друзей.
БАС: В какой-то момент Элеанор не выдержала и написала ей — впервые! — гневное письмо: "Ты даже представить себе не можешь, в каком я состоянии сегодня… На радиостудии ты прошла мимо меня, не сказав ни слова. Потом объявила, что в Вашингтоне найдёшь чем развлечься, не узнав, буду я занята или нет. В театре ты едва сказала два слова Эрлу и его жене, которые были моими гостями и ничем не провинились перед тобой. За ужином я предложила тебе сесть рядом со мной — ты уселась как можно дальше… Мне иногда начинает казаться, что лучше было бы вовсе не иметь близких друзей. Простые знакомые, по крайней мере, сохраняют внешнюю приветливость и не могут ранить так глубоко… В субботу и воскресенье, прошу тебя, постарайся быть вежливой и приветливой и не портить настроения остальным".
БАС: Не только старинные нити дружбы и родства отвлекали Элеанор от Лорены Хикок. При столь активных контактах с окружающим миром в жизнь "первой леди" неизбежно входили новые люди, привлекавшие её внимание. Одним из таких людей стал Джозеф Лэш — сын русско-еврейских иммигрантов, выпускник Колумбийского университета, член Американского союза студентов, горячий сторонник идей социализма. Когда началась гражданская война в Испании, многие молодые американцы поддерживали Мадридское правительство, осуждали Рузвельта за отказ помогать ему оружием в войне с франкистами. Элеанор тоже горячо возражала против политики нейтралитета, называла её ошибкой и позором. Общность взглядов сблизила её с Лэшем, и, несмотря на разницу в 25 лет, отношения начали укрепляться с годами.
ТЕНОР: Мы пристально всматриваемся в судьбы наших героев, стараемся быть честными в рассказе о них, но неизбежно это занятие выносит нас к "замочной скважине". Как далеко зашли отношения? Легли в постель или нет? В истории с Джозефом Лэшем наше положение оказывается особенно щекотливым. Он сделался одним из ближайших друзей Элеанор, а после её смерти стал первым и главным её биографом. Его перу принадлежат огромные, превосходно документированные тома: "Элеанор Рузвельт: воспоминания друга", "Элеанор и Франклин", "Элеанор: годы наедине с собой", "Мир любви: Элеанор и её друзья". Долг друга и джентльмена накладывал на него обязанность бережно отсеивать информацию, которая могла бы шокировать его современников. И уж тем более он не стал бы откровенничать с читателем о себе самом.
БАС: Он и не откровенничал. Но в наш век на любого мало-мальски заметного человека направлены тысячи глаз. Джозеф Лэш был видной фигурой в левых молодёжных кругах, возглавлял Союз американских студентов. В своих речах и статьях он доказывал, что капитализм провалился, исчерпал себя. От коммунизма он отшатнулся в 1939 году, после пакта Риббентроп-Молотов. Тем не менее в какой-то момент был вызван давать показания перед Комиссией по антиамериканской деятельности. Конечно, слежка за таким человеком была постоянной. И вот в марте 1943 года в его досье добавилось сообщение чикагского агента Си-Ай-Си (Бюро контрразведки), в котором сообщалось, что мистер Лэш прибыл из городка Рантул (100 миль к югу от Чикаго) в отель "Блэкстон", где миссис Рузвельт сняла для него номер рядом со своим. В этом номере было установлено подслушивающее устройство, которое произвело магнитофонную запись, не оставляющую сомнений в том, что между этими двумя имел место сексуальный акт.
ТЕНОР: Бюро контрразведки перлюстрировало и почту Лэша. В письмах от Элеанор часто звучали те же ноты, что и в её письмах к Лорене: "Побыть с тобой было для меня счастьем… Иногда забываешь, с какой любовью вглядывалась в движения рук, в сияние глаз и как хорошо было оказаться вдруг вдвоём в одной комнате". Вскоре Лэш женился, и супруги вошли в тесный кружок ближайших друзей Элеанор Рузвельт. Зимой 1958 года она послала ему записку: "Была в Сан-Франциско и не могла не написать тебе несколько строчек, потому что никогда не забуду последнюю ночь, которую мы провели с тобой здесь перед твоей отправкой на Тихоокеанский фронт". Впоследствии Лэш признавался, что никогда не мог понять, чем он, бедный еврейский иммигрант, мог привлечь жену американского президента. Он замечал, что в ней жила постоянная потребность окружать себя близкими людьми, на которых она могла бы излить заботу, внимание, нежность. И ещё писал, что — в отличие от всех остальных — он находил её привлекательной и внешне.
