Берлинский боксерский клуб - [28]
– Ты явно наращиваешь объемы, Воробей.
– Ты это серьезно?
– Ага. Голова, например, точно увеличилась. Хочешь, померяю?
Я сорвал с вешалки полотенце, скомкал и запустил вслед Хильди, которая, весело хихикая, бросилась прочь.
Неблих и Джо Палука
Чем дальше, тем меньше я общался со школьными приятелями и тем больше времени посвящал тренировкам в боксерском клубе. Там моим единственным настоящим другом, не считая Макса, был Неблих. Я скоро понял, что, несмотря на затрудненную речь, ум у него гораздо живее, чем у подавляющего большинства членов клуба. И если Макс был моим учителем, то Неблиху досталась роль доверенного собеседника, товарища и союзника. Он присматривал за мной и всегда в самый нужный момент приходил на помощь.
Кое-кому из членов клуба – и в первую очередь Вилли – доставляло удовольствие унижать меня и зло надо мной подшучивать. Как-то раз, готовясь в раздевалке к очередной тренировке, я заметил, что Вилли и еще один боксер с любопытством за мной наблюдают. Когда я сунул руки в перчатки, они погрузились во что-то холодное и склизкое – вытащив руки, я увидел, что это была пена для бритья. Вилли с приятелем заржали. Когда в раздевалке появился Неблих, они все еще корчились от смеха.
– Объясни своему маленькому другу, что в раздевалке ствол полировать не разрешается, – сказал Вилли Неблиху и вместе с приятелем вышел из раздевалки.
Неблих покачал головой и бросил мне полотенце.
– Почему он вечно ко мне цепляется?
– Он по-по-поступает с тобой так же, как с ним самим по-по-поступали другие, когда он то-то-только вступил в клуб. Дай по-по-помогу утереться.
Кроме бокса, у нас с Неблихом была и другая общая страсть – комиксы и юмористические рисунки. Он хранил в клубе большую коллекцию журналов о боксе и кучу альбомов с наклеенными комиксами, которые вырезал из газет. Новейшие комиксы из американских газет вместе со свежими номерами спортивных журналов присылал Неблиху живущий в Америке двоюродный брат. Ему больше всего нравились рисованные истории про Матта и Джеффа и братцев Катценъяммер. Нашим общим фаворитом были придуманные Хэмом Фишером приключения Джо Палуки, добродушного чемпиона-тяжеловеса. Мне казалось, что у Джо Палуки много общего с Неблихом – оба были громадными силачами, деликатными и добрыми.
Я сам нарисовал штук десять комиксов про мной же придуманных героев: Фрица «Летающего Лиса», шпиона-джентльмена герра Мрака, юного боксера Дэнни Дукса и других. Мне лично больше всего нравились похождения отважного Дэнни Дукса, сироты, из полной неизвестности выбившегося в чемпионы. В этом персонаже я воплотил мечты о своем собственном будущем, и поэтому, наряду с успешной карьерой на ринге, наградил его очаровательной подружкой, преданным импресарио и кучей верных друзей и болельщиков.
Я очень волновался, когда решил в первый раз показать свои комиксы Неблиху – до сих пор никто, кроме Хильди, их не видел. Мы с ним пошли в ближайшее кафе, заказали по ванильному молочному коктейлю, и тут же за стойкой Неблих прочитал несколько рисованных историй про Дэнни Дукса. Читая, он время от времени одобрительно кивал головой.
– Отличный пе-пе-персонаж. И ма-ма-манера мне твоя нравится. Что-то среднее ме-ме-между «Джо Палукой» и «Си-си-сироткой Энни».
– То есть мой стиль – не оригинальный, вторичный? – огорчился я.
– Почему? Вполне ор-ор-оригинальный. Создатели всех лу-лу-лучших комиксов по-по-помнят о том, что бы-бы-было сделано раньше. Те же «Братья Ка-ка-катценъяммер» – это ведь пе-пе-переделка «Макса и Морица», согласен? Ты здорово рисуешь, Карл. Правда.
– Спасибо, Неблих, – сказал я.
У меня отлегло от души. Я не знал никого, кто бы лучше Неблиха разбирался в комиксах, поэтому его похвала очень много для меня значила.
Но главной нашей общей страстью были все же не комиксы, а бокс. Мы проводили уйму времени, сравнивая ведущих современных боксеров, обсуждая их достоинства и недостатки. Из случайно подслушанных в клубе разговоров я знал, что подростком Неблих имел все задатки выдающегося бойца, но потом по никому не известной причине покинул ринг. Он по-прежнему оставался в прекрасной форме и время от времени занимался на силовых тренажерах, но ни разу при мне не участвовал в спаррингах. Бывало, члены клуба острили у Неблиха за спиной, но мало кто осмеливался открыто насмехаться над мускулистым великаном. От шуточек в его адрес и попыток передразнивать его заикание меня всего буквально передергивало.
В один прекрасный день, когда мы вместе вышли из клуба на улицу, я не стерпел и все-таки спросил его:
– Почему ты бросил бокс?
– Это до-до-долгая история.
– Ты здоровее всех в клубе и, наверно, сильнее всех.
– Нет, ме-ме-меня кто угодно побьет.
– Не говори ерунду.
– Я не мо-мо-могу драться. У ме-ме-меня один глаз слепой.
– Черт. Извини, я не знал.
– Ни-ни-ничего страшного. Просто оттого, что я за-за-заикаюсь с самого де-де-детства, отец решил на-на-научить меня боксу. Чтобы я мог за се-се-себя постоять. А то в школе ма-ма-мальчишки меня не очень любили.
– У меня тоже с этим проблемы.
– Однажды ме-ме-меня зажали в угол. Их было че-че-человек пять. С па-па-палками. Я отбивался ку-ку-кулаками, пока кто-то не ткнул мне па-па-палкой в глаз. Он вы-вы-выпал наружу. Мальчишки ис-ис-пугались и убежали, а я упал и по-по-потерял сознание. Ме-ме-меня потом подобрали, от-от-отвели к врачу, и он вставил мне глаз на ме-ме-место. Но с тех по он ни-ни-ничего не видит, только ту-ту-туман. Кра-кра-красноречие на ринге ни к чему, но ви-ви-видеть надо хорошо. На работу ме-ме-меня долго не брали, по-по-потому что, когда слышали, как я раз-раз-разговaриваю, все думали, что я ту-ту-тупой. И только Воржик ме-ме-меня взял. Он часто ведет себя как скотина, но се-се-сердце у него доброе.
