Берлинская жара - [81]

— У вас что там, бабы? — зловеще спросил Венцель.

Кубель проигнорировал вопрос, вынул из пепельницы окурок, щелкнул зажигалкой, затянулся и, сосредоточенно глядя в потолок, поинтересовался:

— А который сейчас час?

— Семь! — рявкнул Венцель.

— Семь вечера или семь утра?

Это было последнее, что могла вынести нервная система немолодого подполковника. Он мгновенно осознал, что за прошедшие три дня работа не продвинулась ни на йоту, что Шольцу сказать нечего…

— Я тебе дам семь утра, я тебя накормлю мандаринчиком… я тебе устрою, — прошипел он и осторожно положил трубку на рычаг, изнывая от ярости. Затем вызвал адъютанта.

— Значит, так, — распорядился он и нервно хрустнул суставами пальцев, — возьмёте дежурный наряд и — на квартиру к Кубелю. Пулей! Адрес — у секретаря. Возьмёте его, и в наручниках, — он сделал паузу, — в наручниках! — сюда. Если хоть пикнет, хоть словом будет сопротивляться, дурить, орать, разрешаю врезать по морде. Привезете с синяком под глазом или в пасти не будет зуба — я вас извиню.

Пока служебный «Опель» Форшунгсамт мчался на Пфлюгштрассе, в квартире Кубеля разгоралось веселье. Поймав на радиоле волну с легкой американской музыкой, он заставил обнаруженных у себя дома девиц, раздевшись догола, отплясывать перед ним запрещенный в рейхе свинг. Девицы не умели, Кубель им показал, после чего те с хохотом и постельным визгом принялись выделывать кренделя под «Бас сходит с ума» Альберта Аммонса, при этом успевая подъедать остатки тушенки в рассыпанном по столу зеленом горошке. Ползая на четвереньках, Кубель кусал их за ягодицы и требовал пить шнапс за здоровье парижских жеребчих и берлинских прелестниц.

— Суки! — орал он. — Суки! Я вам покажу, почем у Кубеля яйца! Вы что, думали, купили Кубеля? Съели? Нате! Это Кубель купил всех вас — пять пфенигов на барахолке! Давай без Кубеля, давай, Венцель, сука! Поглядим, на что сгодятся твои мозги без Кубеля! А Кубель погодит! Спешить некуда! Шнапса мне, дуры! Водки! Хотите жрать — пляшите!

Когда посланный Венцелем наряд взбежал на шестой этаж, из квартиры Рекса лилась «Быть счастливым» вражеского Гленна Миллера, слышался звон посуды и истерический смех. Адъютант подполковника принялся колотить в дверь кулаком. Кубель обратил внимание на стук только тогда, когда девицы повисли на нем, указывая на дверь. В пьяной голове Рекса произошло замыкание: ему вдруг почудилось, что в дом ломятся бывшие сообщники по подполью, чтобы пристрелить его за предательство.

— Чта-а? — взревел он, пятясь в глубь комнаты. — Маки? Маки? Ну, гады, давай, давай ко мне! — Он схватил лежавший на шкафу молоток. — Кубеля так не возьмешь! Давай один на один, суки красные!

Адъютант подполковника прислушался к звукам, доносившимся из квартиры, с недоумением пожал плечами, потом махнул рукой и скомандовал:

— Раз Венцель приказал доставить его в наручниках, ломайте двери, ребята.

Под визг забившихся под столы девиц входная дверь с треском вылетела вместе с косяком и грохнулись на пол, окутавшись клубами пыли. Вместе с ней внутрь ввалились трое солдат, за которыми следовал адъютант Венцеля в звании обер-лейтенанта. Увидев их, Рекс прижался к балконной двери, сжимая в руке молоток.

— Кубель, — крикнул обер-лейтенант, — не валяйте дурака!

Мокрый, вызывающе оскалившись, со слипшимися волосами, Рекс затравленно огляделся, затем ударом ноги открыл балкон и спиной назад ступил на него, не выпуская из виду незваных гостей. Обер-лейтенант сделал к нему шаг:

— Кубель, послушайте…

Глаза Кубеля вспыхнули пьяным безумием. Он хрипло выкрикнул что-то нечленораздельное и размашисто вскинул над головой молоток, который потянул его назад: равновесие покачнулось, шаркнули подошвы — ноги Кубеля взметнулись над низкими перилами балкона. Все бросились к окнам. Рекс лежал в траве газона, нелепо подломив колени, похожий на выброшенную куклу. Тело судорожно выгнулось, словно он пытался изменить позу, грудь тяжело и натужно вздымалась. Он был жив.

Берлин, 9 августа

В первые дни августа восточная кампания вермахта резко изменилась. Советские войска Брянского фронта при содействии войск Западного и Центрального фронтов ликвидировали Орловский плацдарм германской группы армий «Центр» и заняли Орел. Одновременно войска Степного и Воронежского фронтов прорвали линию обороны противника и овладели Белгородом. Трезвые головы отдавали себе отчет, что на советско-германском фронте произошел перелом и отныне вермахт будет только отступать.

В послании Сталину Рузвельт выразил свой восторг — настолько же искренний, насколько вынужденный: «В течение месяца гигантских боев Ваши вооруженные силы своим мастерством, своим мужеством, своей самоотверженностью и своим упорством не только остановили давно замышлявшееся германское наступление, но и начали успешное контрнаступление, имеющее далеко идущие последствия…» Прочитав послание, Сталин небрежно отбросил его: «Вместо того, чтобы болтать, пусть бы лучше подумал о втором фронте».

К этому моменту англо-американские союзники практически захватили Сицилию, не встречая особого сопротивления по негласной договоренности между сидящим в американской тюрьме гангстером Лаки Лучано и боссом сицилийской мафии доном Кало. Занятый орловско-курской операцией, Гитлер распорядился вывести свои войска с острова, чтобы усилить оборону материковой Италии, которая, по сути, уже вышла из войны.