Берлинская флейта [Рассказы; повести] - [3]
Видел В., который выглядел респектабельно, а нынче у аптеки просит добавить ему на «Трояр»[1].
Прогулка по частному сектору за СИЗО.
Дома, домишки, халупы, кошки, собаки, кусты, деревья.
Задумчиво курит у калитки халупы старик в ватнике, в шапке, в валенках. И я вдруг поздоровался с ним, и он радостно ответил. И улыбка озарила его сухое морщинистое лицо. И я снова подумал о своем отце.
Сейчас приду и напишу ему.
Нужно забыть отстраненность и холодность его взгляда по отношению ко мне.
Нужно в самом себе преодолеть сухость и холодность.
Сейчас приду и напишу ему.
Уже пришел.
Уже пишу.
Остановимся ниже
Темно.
Еще темно.
Не уже темно, а еще темно.
Так как рано еще.
Так как рано еще, а уже не спится.
Темно.
И за окном темно, и в голове темно.
Дело в том, что…
Но об этом чуть позже.
Ниже остановимся более подробно.
Окно, подоконник, стиральная машина, телевизор, сервант, ваза, конфеты, компьютер…
Компьютер… ноутбук… «Эйсер»…
Осваивать нужно.
На Новый год дочь с зятем приезжали из Москвы и подарили мне компьютер.
«Эйсер» называется.
Теперь осваивать нужно.
Окно, подоконник, горшочки с цветами.
Снег.
Снег не идет, он лежит.
Лег и лежит.
Лежит, не идет, но иногда идет, падает, падает снег, ты не придешь сегодня вечером, падает снег, я умираю…
Перевод с французского, с языка Адамо.
Ударение в конце.
Итак…
Дело было давно.
Дело было давно, не здесь.
Ниже остановимся более подробно.
Ниже еще остановимся.
Хотя… хотя куда уж ниже… да… хотя…
А что случилось?
Да нет, ничего… ничего такого экстра… экстро… ничего такого особенного….
Темрюк… вы не знаете, где это? Не знаете? Ну, ладно… где-то там, внизу, внизу по карте… где-то там, где это… как его…
Дело в том, что…
Уже не так темно.
Только что было совсем темно, а сейчас уже не совсем.
А компьютер мы освоим, мы уже потихоньку его осваиваем, уже и включать его можем и выключать, а потом подключимся к Интернету и узнаем, где находится Темрюк и все остальное, хотя можно и без Интернета узнать, например позвонить кому-нибудь, например тому же Александру Владимировичу, то есть Павлу Владимировичу, но еще рано. Еще он, должно быть, спит, нет, нет! Мы не станем никого беспокоить, мы в словарь сейчас посмотрим, у нас же словарь есть энциклопедический, популярный, однотомный, толстый, синий, тяжелый, около двадцати тысяч статей и свыше тысячи иллюстраций…
Смотрим и не находим.
Нет Темрюка!
Чего только нет, а Темрюка нет!
А Адамо есть? Сейчас посмотрим.
Нет и Адамо… да… но мы и без словаря знаем, что Адамо — это французский певец, автор шлягера «Падает снег», то есть это… как его… томбе ле неже… падает снег… ты не придешь сегодня вечером… я умираю…
Снегирь! Снегирь! Снегирь прилетел! Сидит на веточке, головкой вертит, а вороны и галки смотрят на него…
Проголодался в лесу, подкормиться прилетел?
Но корм тут под контролем ворон и галок, так что поосторожнее, снегирь.
Сало! У меня есть сало! Снегири любят сало! Я сейчас вынесу тебе, сейчас, вот… вот именно… да… подожди, не улетай…
Вынес, а сосед говорит, что сало любят не снегири, а синицы.
И точно, не слетел снегирь к моему салу… не снизошел… улетел…
Может, в Темрюк улетел… так же это… как его… там, может быть это… как его… менее снежно… более это… как его… лучше с прокормом зимой… хотя…
А! Сейчас выясним! У меня же книжка про птиц есть! Сейчас! Вот!
«Птицы открытых и околоводных пространств СССР. Полевой определитель. Книга для учителя».
Да, но я не учитель… и никогда им не был… и никогда теперь уже им не стану, так как…
Имеет ли право неучитель открывать книгу для учителя?
Но кто узнает?
Открою, посмотрю и закрою. И никому не скажу, что открывал.
Да, но… это… как его… ведь тут про птиц СССР!
И что?
Но ведь СССР уже нет!
И что?
А то, что… нет… ничего… ладно… в другой раз…
А сейчас… а сейчас!
А сейчас расскажу вам одну очень интересную историю, давно уже хочу рассказать…
Так вот.
Дело было зимой.
Дело было зимой, не здесь, далеко отсюда, зимой, в феврале, в степи, ночью…
Итак, значит…
Нет, не нужно.
Не сейчас.
Сейчас я хотел бы… хотел бы…
Темрюк…
Когда же мы перестанем врать?! Вчера…
Или не нужно?
Или все же сказать?
Скажу. Вчера Арсеньев угостил меня темрюкским коньяком с миндальным… это… привкусом… то есть вполне приятный напиток… и он, Арсеньев, твердо заверил меня, что это не подделка, не шмурдяк, настоящий коньяк…
Да, но почему он был в литровой банке?
И почему…
Ладно, не будем, не будем об этом.
А все остальное — чуть ниже.
Чуть позже.
Чуть ниже остановимся более подробно и спокойно.
Ниже еще остановимся, хотя… хотя уже ниже…
Ниже уже некуда.
И все же…
А вдруг это еще не конец?
И тогда мы еще остановимся и…
И это… как его…
Короче говоря — остановимся.
И восходит солнце…
…На минуту раньше, чем вчера; его лучами и вешними водами сняты последние остатки почерневшего зимнего грима.
Червей еще нет. Глина внутри еще мерзлая. Еще много на кустах и деревьях прошлогодних листьев. Ночью подморозило, лужи затянулись льдом, напомнив о ранней осени, но это весна.
Куда-то летит самолет. Куда-то идут солдаты. Куда-то бредет человек в грязном кожзаменителе; его опухшее, разбитое лицо похоже на блюдо с винегретом.
Черный крест на красной крышке гроба похож на антенну.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
![Вопль впередсмотрящего [Повесть. Рассказы. Пьеса]](/storage/book-covers/f8/f84dfe47cec735dc103cd68415e4c80788a1b14e.jpg)
Новая книга Анатолия Гаврилова «Вопль вперёдсмотрящего» — долгожданное событие. Эти тексты (повесть и рассказы), написанные с редким мастерством и неподражаемым лиризмом, — не столько о местах, ставших авторской «географией прозы», сколько обо всей провинциальной России. Также в настоящее издание вошла пьеса «Играем Гоголя», в которой жанр доведён до строгого абсолюта и одновременно пластичен: её можно назвать и поэмой, и литературоведческим эссе.Анатолий Гаврилов родился в 1946 году в Мариуполе. Не печатался до 1989 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новая, после десятилетнего перерыва, книга владимирского писателя, которого называют живым классиком русской литературы. Минималист, мастер короткого рассказа и парадоксальной зарисовки, точного слова и поэтического образа – блистательный Анатолий Гаврилов. Книгу сопровождают иллюстрации легендарного петербургского художника и музыканта Гаврилы Лубнина. В тексте сохранены особенности авторской орфографии и пунктуации.
Как найти свою Шамбалу?.. Эта книга – роман-размышление о смысле жизни и пособие для тех, кто хочет обрести внутри себя мир добра и любви. В историю швейцарского бизнесмена Штефана, приехавшего в Россию, гармонично вплетается повествование о деде Штефана, Георге, который в свое время покинул Германию и нашел новую родину на Алтае. В жизни героев романа происходят пугающие события, которые в то же время вынуждают их посмотреть на окружающий мир по-новому и переосмыслить библейскую мудрость-притчу о «тесных и широких вратах».
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.
Собрание всех рассказов культового московского писателя Егора Радова (1962–2009), в том числе не публиковавшихся прежде. В книгу включены тексты, обнаруженные в бумажном архиве писателя, на электронных носителях, в отделе рукописных фондов Государственного Литературного музея, а также напечатанные в журналах «Птюч», «WAM» и газете «Еще». Отдельные рассказы переводились на французский, немецкий, словацкий, болгарский и финский языки. Именно короткие тексты принесли автору известность.
Повесть — зыбкий жанр, балансирующий между большим рассказом и небольшим романом, мастерами которого были Гоголь и Чехов, Толстой и Бунин. Но фундамент неповторимого и непереводимого жанра русской повести заложили пять пушкинских «Повестей Ивана Петровича Белкина». Пять современных русских писательниц, объединенных в этой книге, продолжают и развивают традиции, заложенные Александром Сергеевичем Пушкиным. Каждая — по-своему, но вместе — показывая ее прочность и цельность.
Рожденная на выжженных берегах Мертвого моря, эта книга застает читателя врасплох. Она ошеломляюще искренна: рядом с колючей проволокой военной базы, эвкалиптовыми рощицами, деревьями — лимона и апельсина — через край льется жизнь невероятной силы. Так рассказы Каринэ Арутюновой возвращают миру его «истинный цвет, вкус и запах». Автору удалось в хаотическом, оглушающем шуме жизни поймать чистую и сильную ноту ее подлинности — например, в тяжелом пыльном томе с золотым тиснением на обложке, из которого избранные дети узнают о предназначении избранной красной коровы.
Новая книга рассказов Романа Сенчина «Изобилие» – о проблеме выбора, точнее, о том, что выбора нет, а есть иллюзия, для преодоления которой необходимо либо превратиться в хищное животное, либо окончательно впасть в обывательскую спячку. Эта книга наверняка станет для кого-то не просто частью эстетики, а руководством к действию, потому что зверь, оставивший отпечатки лап на ее страницах, как минимум не наивен: он знает, что всё есть так, как есть.