Берлинская флейта [Рассказы; повести] - [3]
Видел В., который выглядел респектабельно, а нынче у аптеки просит добавить ему на «Трояр»[1].
Прогулка по частному сектору за СИЗО.
Дома, домишки, халупы, кошки, собаки, кусты, деревья.
Задумчиво курит у калитки халупы старик в ватнике, в шапке, в валенках. И я вдруг поздоровался с ним, и он радостно ответил. И улыбка озарила его сухое морщинистое лицо. И я снова подумал о своем отце.
Сейчас приду и напишу ему.
Нужно забыть отстраненность и холодность его взгляда по отношению ко мне.
Нужно в самом себе преодолеть сухость и холодность.
Сейчас приду и напишу ему.
Уже пришел.
Уже пишу.
Остановимся ниже
Темно.
Еще темно.
Не уже темно, а еще темно.
Так как рано еще.
Так как рано еще, а уже не спится.
Темно.
И за окном темно, и в голове темно.
Дело в том, что…
Но об этом чуть позже.
Ниже остановимся более подробно.
Окно, подоконник, стиральная машина, телевизор, сервант, ваза, конфеты, компьютер…
Компьютер… ноутбук… «Эйсер»…
Осваивать нужно.
На Новый год дочь с зятем приезжали из Москвы и подарили мне компьютер.
«Эйсер» называется.
Теперь осваивать нужно.
Окно, подоконник, горшочки с цветами.
Снег.
Снег не идет, он лежит.
Лег и лежит.
Лежит, не идет, но иногда идет, падает, падает снег, ты не придешь сегодня вечером, падает снег, я умираю…
Перевод с французского, с языка Адамо.
Ударение в конце.
Итак…
Дело было давно.
Дело было давно, не здесь.
Ниже остановимся более подробно.
Ниже еще остановимся.
Хотя… хотя куда уж ниже… да… хотя…
А что случилось?
Да нет, ничего… ничего такого экстра… экстро… ничего такого особенного….
Темрюк… вы не знаете, где это? Не знаете? Ну, ладно… где-то там, внизу, внизу по карте… где-то там, где это… как его…
Дело в том, что…
Уже не так темно.
Только что было совсем темно, а сейчас уже не совсем.
А компьютер мы освоим, мы уже потихоньку его осваиваем, уже и включать его можем и выключать, а потом подключимся к Интернету и узнаем, где находится Темрюк и все остальное, хотя можно и без Интернета узнать, например позвонить кому-нибудь, например тому же Александру Владимировичу, то есть Павлу Владимировичу, но еще рано. Еще он, должно быть, спит, нет, нет! Мы не станем никого беспокоить, мы в словарь сейчас посмотрим, у нас же словарь есть энциклопедический, популярный, однотомный, толстый, синий, тяжелый, около двадцати тысяч статей и свыше тысячи иллюстраций…
Смотрим и не находим.
Нет Темрюка!
Чего только нет, а Темрюка нет!
А Адамо есть? Сейчас посмотрим.
Нет и Адамо… да… но мы и без словаря знаем, что Адамо — это французский певец, автор шлягера «Падает снег», то есть это… как его… томбе ле неже… падает снег… ты не придешь сегодня вечером… я умираю…
Снегирь! Снегирь! Снегирь прилетел! Сидит на веточке, головкой вертит, а вороны и галки смотрят на него…
Проголодался в лесу, подкормиться прилетел?
Но корм тут под контролем ворон и галок, так что поосторожнее, снегирь.
Сало! У меня есть сало! Снегири любят сало! Я сейчас вынесу тебе, сейчас, вот… вот именно… да… подожди, не улетай…
Вынес, а сосед говорит, что сало любят не снегири, а синицы.
И точно, не слетел снегирь к моему салу… не снизошел… улетел…
Может, в Темрюк улетел… так же это… как его… там, может быть это… как его… менее снежно… более это… как его… лучше с прокормом зимой… хотя…
А! Сейчас выясним! У меня же книжка про птиц есть! Сейчас! Вот!
«Птицы открытых и околоводных пространств СССР. Полевой определитель. Книга для учителя».
Да, но я не учитель… и никогда им не был… и никогда теперь уже им не стану, так как…
Имеет ли право неучитель открывать книгу для учителя?
Но кто узнает?
Открою, посмотрю и закрою. И никому не скажу, что открывал.
Да, но… это… как его… ведь тут про птиц СССР!
И что?
Но ведь СССР уже нет!
И что?
А то, что… нет… ничего… ладно… в другой раз…
А сейчас… а сейчас!
А сейчас расскажу вам одну очень интересную историю, давно уже хочу рассказать…
Так вот.
Дело было зимой.
Дело было зимой, не здесь, далеко отсюда, зимой, в феврале, в степи, ночью…
Итак, значит…
Нет, не нужно.
Не сейчас.
Сейчас я хотел бы… хотел бы…
Темрюк…
Когда же мы перестанем врать?! Вчера…
Или не нужно?
Или все же сказать?
Скажу. Вчера Арсеньев угостил меня темрюкским коньяком с миндальным… это… привкусом… то есть вполне приятный напиток… и он, Арсеньев, твердо заверил меня, что это не подделка, не шмурдяк, настоящий коньяк…
Да, но почему он был в литровой банке?
И почему…
Ладно, не будем, не будем об этом.
А все остальное — чуть ниже.
Чуть позже.
Чуть ниже остановимся более подробно и спокойно.
Ниже еще остановимся, хотя… хотя уже ниже…
Ниже уже некуда.
И все же…
А вдруг это еще не конец?
И тогда мы еще остановимся и…
И это… как его…
Короче говоря — остановимся.
И восходит солнце…
…На минуту раньше, чем вчера; его лучами и вешними водами сняты последние остатки почерневшего зимнего грима.
Червей еще нет. Глина внутри еще мерзлая. Еще много на кустах и деревьях прошлогодних листьев. Ночью подморозило, лужи затянулись льдом, напомнив о ранней осени, но это весна.
Куда-то летит самолет. Куда-то идут солдаты. Куда-то бредет человек в грязном кожзаменителе; его опухшее, разбитое лицо похоже на блюдо с винегретом.
Черный крест на красной крышке гроба похож на антенну.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новая, после десятилетнего перерыва, книга владимирского писателя, которого называют живым классиком русской литературы. Минималист, мастер короткого рассказа и парадоксальной зарисовки, точного слова и поэтического образа – блистательный Анатолий Гаврилов. Книгу сопровождают иллюстрации легендарного петербургского художника и музыканта Гаврилы Лубнина. В тексте сохранены особенности авторской орфографии и пунктуации.
![Вопль впередсмотрящего [Повесть. Рассказы. Пьеса]](/storage/book-covers/f8/f84dfe47cec735dc103cd68415e4c80788a1b14e.jpg)
Новая книга Анатолия Гаврилова «Вопль вперёдсмотрящего» — долгожданное событие. Эти тексты (повесть и рассказы), написанные с редким мастерством и неподражаемым лиризмом, — не столько о местах, ставших авторской «географией прозы», сколько обо всей провинциальной России. Также в настоящее издание вошла пьеса «Играем Гоголя», в которой жанр доведён до строгого абсолюта и одновременно пластичен: её можно назвать и поэмой, и литературоведческим эссе.Анатолий Гаврилов родился в 1946 году в Мариуполе. Не печатался до 1989 года.
Этот несерьезный текст «из жизни», хоть и написан о самом женском — о тряпках (а на деле — о людях), посвящается трем мужчинам. Андрей. Игорь. Юрий. Спасибо, что верите в меня, любите и читаете. Я вас тоже. Полный текст.
«23 рассказа» — это срез творчества Дмитрия Витера, результирующий сборник за десять лет с лучшими его рассказами. Внутри, под этой обложкой, живут люди и роботы, артисты и животные, дети и фанатики. Магия автора ведет нас в чудесные, порой опасные, иногда даже смертельно опасные, нереальные — но в то же время близкие нам миры.Откройте книгу. Попробуйте на вкус двадцать три мира Дмитрия Витера — ведь среди них есть блюда, достойные самых привередливых гурманов!
Рассказ о людях, живших в Китае во времена культурной революции, и об их детях, среди которых оказались и студенты, вышедшие в 1989 году с протестами на площадь Тяньаньмэнь. В центре повествования две молодые женщины Мари Цзян и Ай Мин. Мари уже много лет живет в Ванкувере и пытается воссоздать историю семьи. Вместе с ней читатель узнает, что выпало на долю ее отца, талантливого пианиста Цзян Кая, отца Ай Мин Воробушка и юной скрипачки Чжу Ли, и как их судьбы отразились на жизни следующего поколения.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.
Действие романа «Земля» выдающейся корейской писательницы Пак Кён Ри разворачивается в конце 19 века. Главная героиня — Со Хи, дочь дворянина. Её судьба тесно переплетена с судьбой обитателей деревни Пхёнсари, затерянной среди гор. В жизни людей проявляется извечное человеческое — простые желания, любовь, ненависть, несбывшиеся мечты, зависть, боль, чистота помыслов, корысть, бессребреничество… А еще взору читателя предстанет картина своеобразной, самобытной национальной культуры народа, идущая с глубины веков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пространство и время, иллюзорность мира и сновидения, мировая история и смерть — вот основные темы книги «Персона вне достоверности». Читателю предстоит стать свидетелем феерических событий, в которых переплетаются вымысел и действительность, мистификация и достоверные факты. И хотя художественный мир писателя вовлекает в свою орбиту реалии необычные, а порой и экзотические, дух этого мира обладает общечеловеческими свойствами.
Повесть — зыбкий жанр, балансирующий между большим рассказом и небольшим романом, мастерами которого были Гоголь и Чехов, Толстой и Бунин. Но фундамент неповторимого и непереводимого жанра русской повести заложили пять пушкинских «Повестей Ивана Петровича Белкина». Пять современных русских писательниц, объединенных в этой книге, продолжают и развивают традиции, заложенные Александром Сергеевичем Пушкиным. Каждая — по-своему, но вместе — показывая ее прочность и цельность.
Собрание всех рассказов культового московского писателя Егора Радова (1962–2009), в том числе не публиковавшихся прежде. В книгу включены тексты, обнаруженные в бумажном архиве писателя, на электронных носителях, в отделе рукописных фондов Государственного Литературного музея, а также напечатанные в журналах «Птюч», «WAM» и газете «Еще». Отдельные рассказы переводились на французский, немецкий, словацкий, болгарский и финский языки. Именно короткие тексты принесли автору известность.
Новая книга рассказов Романа Сенчина «Изобилие» – о проблеме выбора, точнее, о том, что выбора нет, а есть иллюзия, для преодоления которой необходимо либо превратиться в хищное животное, либо окончательно впасть в обывательскую спячку. Эта книга наверняка станет для кого-то не просто частью эстетики, а руководством к действию, потому что зверь, оставивший отпечатки лап на ее страницах, как минимум не наивен: он знает, что всё есть так, как есть.