На трибуне стоял грузный старик и говорил речь.
— Война не оправдала возлагавшихся на неё надежд.
Наши владения в Европе почти не тронуты, но мы потеряли многие колонии. На пути к мировому господству Германии стоят препятствия, которые должны быть сметены.
Речь оратора была прервана аплодисментами.
— У нас мало солдат, — продолжал оратор, — но зато мы мобилизовали силы природы. Что устоит пред их могуществом? Опыт прошлой войны показал, что будущее не в «пушечном мясе», а в колбе ученого. Покорите силы природы, сделайте их своими послушными рабами, мобилизуйте огонь и воду, и воздух, опрокиньте на головы врагов лаву Везувия, направьте на них стрелы молний, — и весь мир падет у ваших ног! Как это сделать, нам скажут наши уважаемые ученые!
Оратор сделал жест по направлению к синклиту ученых, поклонился и сошел с кафедры.
Его место занял пожелтевший, высохший как мумия, безволосый старик в огромных очках. Он хитро улыбнулся и, потирая сухие руки, вкрадчивым голосом начал.
— Я приручил бациллу чумы. Хе-хе. Как приручают зверьков. Я открыл античумную прививку. Она будет привита всем нам и тогда, не боясь заразы, мы можем пустить чуму на врагов!
Гром аплодисментов покрыл слова оратора.
Однако, доклад вызвал споры. Некоторые указывали, что таким путем будет уничтожена не только армия, но и все население страны. «Таким образом, мы потеряем рынок».
Вопрос о чумной заразе остался открытым.
Вторым выступил суетливый старик, химик, которому удалось разрешить проблему питания.
— Дайте мне горсть земли, и я в этой горсти выращу вам бобы в 27 часов! Германии не страшна больше никакая блокада! Правда, она будет сидеть на бобах, но наши хозяйки постараются приготовить их повкуснее.
Наибольший успех выпал на долю электротехника, который изобрел омега-лучи, убивающие, взрывающие и даже сплавляющие металлы на расстоянии.
— Отныне Германия — царица мира!
Собрание пришло в неистовый восторг.
В этот момент ворвался какой-то бледный господин, протолкался на кафедру и стуча кулаками, о чем-то отчаянно кричал. Но за шумом ничего не было слышно, а его двигающийся, как у вынутой из воды рыбы рот, возбуждал даже смех.
Только когда господин хватил графином об пол, шум стал стихать и выделился охрипший голос оратора.
— Несчастье! Несчастье! — кричал он. — Мы можем погибнуть! Враги опередили нас!
Эти слова заставили всех насторожиться.
— Мне удалось расшифровать радиотелеграмму, посланную из Лондона в Париж. Из неё я узнал, что наши изобретения раскрыты, что враги обладают нашими секретами, — больше того, они успели изобрести изоляторы для охраны себя от омега-лучей, и если мы пустим в ход эти лучи, они сделают то же, и вся наша страна обратится в одно сплошное кладбище! Ах...
Господин хотел ещё что-то сказать, но голос у него оборвался и он опустился в изнеможении.
Точно омега-лучи прошли по собранию, такое вдруг гробовое молчание наступило, так мертвенно-бледны стали лица.
Шатающейся походкой подошел к кафедре грузный старик, который открывал собрание, и прерывающимся голосом скореe прохрипел, чем проговорил:
— Здесь... среди нас... измена!
Точно кратер выбросил лаву... всё слилось в один сплошной рев... Так длилось несколько минут, потом все стали подозрительно осматривать друг друга.
Вдруг на меня уставился мой знакомый, с которым я разговаривал в пивной. Лицо его исказилось злобой и он крикнул, указывая на меня рукой:
— Русский шпион!
Я не люблю, когда на меня обращают внимание, и потому я хотел скромно уйти, но в мое пальто сразу вцепился добрый десяток рук.
Меня стали так тормошить, что... нельзя было не проснуться.
