Берлин - 45 - [164]

Летом случилась ещё одна радость — Руслановой наконец-то было присвоено звание «Заслуженный артист РСФСР».

Русланова не отличалась ласковостью по отношению к начальству. При случае могла, как не раз отмечали её коллеги, показать свой нрав. И тому, кто распределял звания и награды, это, конечно же, не нравилось.

Да и плевать она хотела на эти звания!

В 50-е она ещё сидела во Владимирском централе. А в 60-е заниматься карьерой было уже поздно. Министерству культуры надо было ублажать тех, кто постоянно мелькал перед глазами и требовал заботы и внимания. Кто был покладист и предсказуем. И кто нравился не только в своей стране, но и на Западе. Последнее было немаловажным фактором популярности молодых певцов, и с каждым годом всё больше.

Русланова имела главное — сцену и любимую русскую песню. Она искренне считала — этого вполне достаточно для певицы.

И вот жизнь дарила ей семью. Что же ещё, какие звания ей нужны, кроме звания жены и матери…

В июле 1942 года Русланова и генерал Крюков расписались.

Как только появилась пауза между концертами, Русланова купила билет до Ташкента и пустилась в дальнюю дорогу. Дочь генерала Крюкова, Маргарита, жила там в эвакуации, как сама она говорит, «с тётками».

О приезде Руслановой в Ташкент и своих ощущениях и впечатлениях детства Маргарита Владимировна Крюкова-Русланова вспоминает очень живо: «Вскоре мама приехала в Ташкент, где я находилась в эвакуации с тётками. Как раз выдалась суровая для Ташкента зима. Тётки мне предложили, что пока у меня мама больна, пусть будет вторая мама. Мне понравилось: так хорошо! У всех одна мама, а у меня целых две. Вторая мама сразу меня к себе расположила, мы обнялись. Она мне сразу что-то смешное рассказала, сказку — это она умела. Ещё сказала такое: «Знаешь, Маргоша, вот так складывается жизнь, что мы теперь будем одной семьёй, одним домом, всегда вместе». Нашла простые, сердечные слова, держалась очень естественно. И потом всю жизнь она была ко мне очень доброй, но и требовательной, во всём любила порядок, как и папа. В театральных мастерских какие-то тряпочки заказала красивые пошить для меня. Я никогда не боялась своих родителей, делилась с ними всеми секретами. Меня всегда выслушивали. Всегда разрешали, чтобы ко мне и девочки приходили, и мальчики. Мама говорила, что мальчишки в дружбе лучше девчонок. Когда я уже была взрослой, не успею прийти на работу, как раздаётся звонок — мама интересуется, дошла ли».

Первая жена генерала Крюкова Клавдия Ивановна умерла в 1940 году. Версия её гибели такова. Кто-то из знакомых жестоко пошутил, что, дескать, мужа её арестовали органы НКВД… Тогда многих брали. Арестовывали прямо на службе. Не поверить такому было трудно. У Клавдии Ивановны случилась истерика, в таком состоянии она хватила уксусной эссенции и вскоре умерла от отравления.

Замужество — генеральская жена, генеральша — сразу изменили статус Руслановой в обществе. Она сразу это заметила. Вспоминала: «Я впервые почувствовала особое к себе отношение в обществе, когда вышла замуж за Владимира Викторовича. Теперь, когда я появляюсь с ним на людях, меня представляли в первую очередь как жену генерала Крюкова, а не певицу Русланову!» Её это нисколько не смущало. Порой даже забавляло.

Маргарита Владимировна Крюкова-Русланова: «Папу арестовали в пять утра. Мы должны были в то субботнее утро встречать маму на аэродроме, собирались ехать на дачу. Папа понял, что маму арестовали, она — что его. Из всего жуковского окружения их арестовали последними. Из жён посадили только маму, потому что знали её характер, знали, что она кричала бы на каждом углу. В это время арестовали жён Молотова, Калинина. Калинин — Председатель Верховного Совета, а жена вшей давит… Знали, что Русланова устроит сраму на весь мир. Её просто убрали, она не сидела бы тихо, как Молотов или Калинин. Папа сидел в тюрьме на Лубянке, четыре года длилось следствие. В лагере пробыл меньше года. У мамы следствие длилось год.

Дали 58-ю, пункт 10 — антисоветская агитация и пропаганда. Такую статью можно приписать каждому второму. Как «особо опасную» преступницу отправили в лагерь в Тайшет».

После ареста родителей несовершеннолетнюю Маргариту Крюкову должны были отправить в детский приют. Квартира, все вещи, мебель конфисковывались. Мама в момент ареста была далеко, и ничего для любимой Маргоши сделать не могла. А вот отец, генерал Крюков, мгновенно оценил обстановку, понял, что его теперь не выпустят и поволокут, как маршала Новикова, как генерала Телегина и многих, кто все эти годы был рядом с маршалом Жуковым, по всем булыжникам и валунам, по камерам и пересылкам…

Девочка дрожала от страха. Она догадывалась, что случилось что-то серьёзное, что предстоит новая разлука с родителями.

Из рассказа Маргариты Владимировны Крюковой-Руслановой: «Их с папой забрали в один час — в пять утра 18 сентября 1948 года. Маму — в Казани, когда она в гостинице спускалась к машине, чтобы ехать с гастролей в аэропорт. Мы с папой в Москве в тот самый час собирались во Внуково, встречать её. Когда пришли эти полковники, папа сказал: «Маргушенька, ты маму не жди, она не приедет, я думаю, что мы с ней будем в одних местах. Но тебе никогда не должно быть стыдно за своих родителей». Их потом и выпустили практически одновременно. Я должна была жить в детском доме. Но когда папу из нашего дома писателей в Лаврушинском везли на Лубянку, он этих полковников уговорил, чтобы меня отдали тётям, папиным сёстрам. Они жили на Арбатской площади. Мне было почти тринадцать».