Берлин - 45 - [113]

Что и говорить, белое солнце Каракумов не щадило никого и ничего, но в каждом русском пограничнике, которого судьба и начальство занесли сюда по служебным надобностям, оживал красноармеец Сухов, и уже не испугать его было никакими скорпионами, тиграми и песчаными бурями. Никаким врагом.

О городке Керки, где Антипенко начал свою среднеазиатскую одиссею, он писал в мемуарах почти как Лермонтов о Тамани: «Город Керки Туркменской ССР, куда я попал в марте 1927 г., произвёл на меня тягостное впечатление…» В Керках Антипенко снял угол «в комнате одного таможенного служащего». Часто бывал на заставах. Увлёкся стрельбой из винтовки и пистолета, так что вскоре в погранотряде его избрали председателем стрелковой секции спортивного общества «Динамо». С тех пор его часто командировали на заставы проверять стрелковую подготовку пограничников. Когда же погранотряд выезжал по тревоге на перехват очередной банды басмачей, прорвавшейся с территории сопредельного Афганистана, чтобы пограбить таджикские селения и колхозы, Антипенко брал с собой винтовку системы Леймана с оптическим прицелом. В бою восхищал пограничников точностью и эффективностью огня на больших дистанциях. «Бойцы видели, как при каждом моём выстреле ещё одна чалма подскакивала вверх и исчезала; возможно, поэтому они старались держаться поближе ко мне».

Часто политработнику приходилось становиться снабженцем. Заставы необходимо было обеспечить не только продовольствием, но и керосином для ламп, и самими лампами хорошего качества, чтобы вечерами пограничники не сидели в Ленкомнатах в тоскливой полутьме. Очень скоро эти снабженческие навыки пригодятся ему на новой службе и в новых условиях.

Зимой 1933 года Антипенко назначили на должность начальника и комиссара Ташкентской пограничной радиошколы. В 1935 году последовало очередное назначение — военным комиссаром железнодорожной бригады в Киеве. В 1938 году Антипенко вновь вернулся в погранвойска — в Харьков, начальником окружного Управления снабжения пограничных и внутренних войск НКВД. В систему снабжения входило обеспечение войск НКВД и погранотрядов вооружением, боеприпасами, прочим воинским снаряжением, автотранспортом, горючим, продовольствием, вещевым имуществом, финансами, квартирным довольствием.

Зимой 1940 года после Прутского похода войск Южного фронта под командованием генерала армии Г. К. Жукова с целью возвращения в состав Украины и Молдавии занятых Румынией земель Бессарабии и Северной Буковины начал формироваться Львовский пограничный округ. Выпускнику заочного факультета Военной академии им. М. В. Фрунзе Антипенко было поручено формирование окружного управления снабжения нового пограничного округа с одновременным исполнением обязанностей заместителя начальника пограничных войск нового округа.

Главной заботой была прокладка новой государственной границы с Румынией. Вместе с другими офицерами-пограничниками Антипенко в тот год изъездил и исходил пешком леса и горы в окрестностях Черновиц — выбирали наиболее подходящие места для размещения погранзастав.

Уже в мае ситуация на границе начала резко меняться. «Бывая часто на заставах, — вспоминал генерал Н. А. Антипенко, — я наблюдал оживлённое движение на сопредельной стороне. Если полгода назад у пограничного шлагбаума можно было увидеть одного-двух немецких солдат, то в апреле и мае 1941 г., когда я прибыл на заставу у Перемышля, как по команде, выскочило не менее трёх десятков немецких офицеров, которые вели себя крайне возбуждённо. Признаков нарастания активности немцев вблизи границы с каждым днём становилось всё больше. И не только на земле, но и в воздухе оживилась их деятельность. Немецкие самолёты совершали регулярные разведывательные полёты, углубляясь иногда в нашу сторону на несколько десятков километров; наши зенитные части и истребительная авиация могли лишь созерцать эти наглые выходки — стрелять им не разрешалось из опасения провокации».

2

Пограничники первыми встретили атаку немецких войск на рассвете 22 июня. Комбриг Антипенко был в их рядах. «Едва успев одеться, я услышал гул самолётов, затем разрывы авиабомб, — вспоминал он то утро. — Отправил семью в подвал трёхэтажного дома, а сам побежал в штаб округа, находившийся в 2 км от моей квартиры. На улицах Львова уже лежали трупы, слышны были стоны раненых. Я видел очередной заход вражеских самолётов над тем районом, где осталась моя семья. В результате этого налёта был сильно повреждён дом, в котором мы жили, и моя квартира, но, к счастью, все укрывшиеся в подвале остались невредимыми».

Наша авиация и зенитная артиллерия фактически бездействовали. Истребители, не успев подняться в воздух, были уничтожены или основательно повреждены на аэродромах. Зенитные батареи тоже были подавлены во время первых же налётов.

Во Львове активизировалась «пятая колонна», вовсю действовали немецкие диверсанты.

Семьи комсостава на грузовиках были отправлены «в направлении Киева без указания определённого адреса». «В тот же день, по приказанию центра, мы начали отправлять на восток весь железнодорожный порожняк и паровозы, — вспоминал Н. А. Антипенко. — Я позвонил в Москву своему прямому начальнику генералу Вургафту