Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле - [22]

В 1959 году вскоре после визита в Соединенные Штаты Хрущев приехал в Пекин на празднование десятой годовщины Китайской Народной Республики. Вместо того чтобы просто поздравить Мао с революцией, Хрущев использовал официальный банкет, чтобы с гордостью заявить о том, что он ослабил международную напряженность благодаря «духу Кемп-Дэвида».

В этот приезд Хрущева во время переговоров Мао беспрерывно курил и пускал дым в лицо Хрущеву, хотя знал, что советский лидер не терпит табачного дыма, и насмехался над ним, называя его речь несвязной. Старания Мао оскорбить Хрущева достигли предела, когда для продолжения переговоров Хрущева пригласили в открытый бассейн. Мао был прекрасным пловцом, и, пока он нырял и плавал, Хрущев барахтался в воде, держась за спасательный круг, который ему бросили помощники Мао. Вернувшись домой из бассейна, Мао сказал своему врачу, что от души поиздевался над Хрущевым.

Хрущев по поводу этого «приема» в бассейне: «Принимает меня Мао Цзэдун в бассейне. Мао Цзэдун делает вид, что не замечает, как мне трудно за ним поспевать, и нарочито пространно рассуждает о политическом моменте, вопросы какие-то задает, на которые я, воды нахлебавшись, и ответить-то толком не могу. Поплавал я, поплавал, думаю – да ну тебя к черту, вылезу. Вылез на краешек, свесил ноги. И что же, теперь я наверху, а он внизу плавает. Переводчик не знает, то ли с ним плавать, то ли со мной рядом сидеть. Он плавает, а я-то сверху вниз на него смотрю».

20 июня 1960 года в Бухаресте на III съезде Румынской рабочей партии, где румыны принимали пятьдесят одну делегацию из социалистических стран, остро встал вопрос о взаимоотношениях между Хрущевым и Мао. Всего за два дня до начала съезда, после неудавшейся попытки решить разногласия с китайской делегацией, посетившей Москву по пути в румынскую столицу, Хрущев объявил, что будет участвовать в работе съезда. Его участие превратило незначительный партийный съезд в открытую войну двух самых могущественных социалистических государств. Борис Пономарев, заведующий Международным отделом ЦК КПСС, чтобы подготовить почву, распространил среди делегатов информационное письмо на восьмидесяти одной странице, в котором содержались обвинения в адрес Мао, «недооценивающего текущую глобальную ситуацию». В письме Хрущев объяснял свое намерение продолжать курс на мирное сосуществование с новым президентом Соединенных Штатов.

Мао не было в Бухаресте; китайскую делегацию возглавлял Пэн Чжэнь, легендарный коммунист, участвовавший в захвате Пекина коммунистами в 1949 году [8].

Пэн потряс делегатов свирепостью нападок на Хрущева; для подкрепления своих слов он распространил среди делегатов копию письма, отправленного советским лидером Мао в этом году. Письмо произвело шокирующее впечатление по двум причинам: Хрущев, не стесняясь в выражениях, изливал злобу на Мао, а китайцы нарушили конфиденциальность частной переписки.

Делегаты еще никогда не видели Хрущева в таком гневе. Он называл отсутствующего Мао «ультралеваком», «ультрадогматиком», «левым ревизионистом», «буддой, который сидит и высасывает теории из пальца» и «старой калошей». Кроме того, обвинил его в том, что тот «не считается ни с чьими интересами, кроме своих собственных».

На это Пэн ответил, что теперь понятно, что Хрущев организовал встречу в Бухаресте только для того, чтобы критиковать Китай. Он осудил переменчивую тактику Хрущева в отношении империалистических держав и с усмешкой заявил, что Хрущева во внешней политике бросает то в жар, то в холод.

Хрущев страшно разозлился. Ослепленный гневом, он отдал приказ, разом уничтоживший все связи с Китаем, которые налаживались годами. В течение месяца, заявил Хрущев, он отзовет из Китая 1390 советских специалистов и советников, разорвет 343 контракта, прервет 257 совместных проектов. Были заморожены десятки исследовательских и конструкторских проектов.

Как бы то ни было, но участники совещания в Бухаресте, стараясь скрыть от Запада правду, приняли коммюнике, в котором ничего не говорилось о столкновении коммунистических лидеров. Но это было труднее скрыть на следующем международном совещании, состоявшемся в Москве в ноябре того же года, на котором присутствовали многие из тех, кто был в Бухаресте. Однако совещание было более многочисленным и представительным.

В результате предварительно проведенной Хрущевым работы и умасливания во время совещания только дюжина делегаций из восьмидесяти одной прибывшей в Москву поддержали позицию китайской делегации, выразившей несогласие с курсом Хрущева. Хотя оппозиция была незначительной, это был беспрецедентный случай.

Мао не приехал в Москву, и за закрытыми дверями в Георгиевском зале Кремля в борьбу вступили Хрущев и генеральный секретарь ЦК КПК Дэн Сяопин. Хрущев назвал Мао «поджигателем войны, страдающим манией величия». Он заявил: «Если вам нужен Сталин, забирайте у нас его гроб! Мы пришлем вам его в специальном вагоне!»

Дэн подверг критике речь советского лидера, заявив, что «очевидно, Хрущев сам не знает, что говорит, как он это часто делает». Никто и никогда не наносил такого оскорбления признанному лидеру коммунистического движения на его собственной территории. Новый союзник Мао, албанский лидер Энвер Ходжа, выступил с особо резкой критикой. Он заявил, что, желая добиться поддержки своей антикитайской политики, Хрущев шантажировал Албанию и пытался морить голодом его страну (советские власти отказались поставить Албании зерно, хотя знали о тяжелом положении в стране, вызванном засухой).