Беринг - [35]

Чтобы всех успокоить и до всего договориться, Хитров и Ваксель 5 мая созвали на совет всех обитателей лагеря. На этом совете они оба выдвинули новый план, более трудный, чем предыдущие, но зато более верный и никого не обижающий.

— Друзья! — сказал Хитров. — Никто не может нам поручиться, что земля, которую Штеллер видел с горы, действительно Камчатка. Это, может быть, такой же пустынный остров, как тот, на котором мы находимся. В таком случае никакая лодка нам не поможет. А о плоте нечего и думать. Нам нужно построить корабль.

— Корабль! — раздались голоса. — Это невозможно!

— Это вполне возможно. У нас есть отличный материал — остов «Петра». Мы построим небольшой кораблик. Он будет тесен и неудобен, но ведь нам он нужен только для одного рейса. Днище мы законопатим сухим мхом и вместо смолы вымажем китовым жиром. К июлю наш корабль будет готов, и мы уйдём, никого не оставив на острове.

Предложение было принято, но возник вопрос: кто достаточно сведущ в корабельном деле, чтобы руководить постройкой судна? На «Петре» было три отличных плотника, но все они умерли от цинги. Чертежи мог вычертить Хитров. Однако без плотников ничего нельзя было сделать.

Нужен был хотя бы один человек, который мог бы показать остальным, как взяться за работу.

Тут вышел вперёд Савва Стародубцев и сказал, что он родом из Красноярска, а красноярцы все прирождённые плотники.

— Берёшься построить корабль? — спросил его Хитров.

— Если мне всё вычислят и дадут чертежи — берусь.

Штеллер вызвался помочь Хитрову делать чертежи. К работе было решено приступить завтра же. Все с надеждой говорили о предстоящей постройке корабля. Но Хитров опасался, что впоследствии, когда работа окажется трудной и будет не ладиться, моряки станут обвинять его и Вакселя в том, что они втравили их в это предприятие. Чтобы избежать будущих нареканий, он взял лист бумаги, написал на нём решение совета и предложил всем присутствующим расписаться. Грамотные расписывались, а неграмотные — их было большинство — поставили кресты.

На следующий день все пошли разбирать остов «Петра». Бедный корабль имел жалкий вид. Подводные камни превратили его дно в решето, мачты были сломаны, обшивка сорвана. Но брёвна его скелета были плотны и крепки.

Работали усердно и дружно. Многие даже на ночь не возвращались в лагерь и, разведя костры, спали тут же у корабля.

Лето пришло дождливое, но тёплое. Все думали только о работе. На охоту не оставалось времени, и запасы быстро иссякали. Муку экономили как могли, потому что её должно было хватить до самого Петропавловска. Жили впроголодь, но никто не ворчал, не отчаивался — все мысли были заняты работой.

Дни становились длиннее, ночи уменьшались, и моряки радовались этому, потому что можно было раньше приходить на работу и позже уходить. Топоры стучали с утренней зари до вечерней. Всем распоряжался Савва. Бородатый, величавый, спокойный, он оказался настоящим мастером плотничьего дела. Все беспрекословно повиновались ему — и офицеры и простые моряки.

Штеллер собирал мох, чтобы конопатить судно. Он собрал несколько десятков пудов мха и для сушки его построил на берегу особую печь.

Несмотря на всё усердие, работа подвигалась медленнее, чем предполагали. Только в середине июня начали обшивать брёвна досками. А когда принялись вымазывать днище жиром, то тут выяснилось, что китового жира, оставшегося в кладовой, на это не хватит. Летом почти нечего было есть, и голодные моряки так густо вымазывали этим жиром свои мучные лепёшки, что он быстро истощился. Жир нужно было достать немедленно, и не только для того, чтобы вымазать им корабль, но и чтобы было что есть во время предстоящего плавания.

Как назло, тюлени, которых уже весной стало мало, летом совсем исчезли. Штеллер давно уже замечал невдалеке от берега толстых странных животных, широко разевавших рты и глотавших тину. Животных этих можно было бы принять за исполинских рыб, если бы они не подымались на поверхность каждые десять минут, чтобы подышать воздухом. И Штеллер решил, что заинтересовавшее его животное — китообразное млекопитающее, которое хотя живёт в воде, как рыба, но не имеет жабр и кормит детей молоком. Штеллер не встречал описания этого животного ни в одном зоологическом сочинении и назвал его «морской коровой». Название было меткое, потому что чудовище это двигалось медленно, словно пасущаяся корова, и постоянно жевало морскую траву.

Морские коровы не водились нигде, кроме прибрежных вод острова Беринга. Во второй половине восемнадцатого века морские коровы были полностью истреблены, и потому так ценны их описания, сделанные спутниками Беринга.

Штеллер рассказал о своём открытии товарищам, и те решили устроить охоту на морских коров, чтобы достать жир, так им необходимый.

Выполнение этого плана поручили Плениснеру. Плениснер из палки и большого гвоздя устроил гарпун, привязал к нему верёвку, сел в шлюпку вместе с двумя гребцами и отправился на промысел.

Вначале его постигла неудача. Правда, морская корова подпустила шлюпку очень близко к себе, доверчиво высунув из воды голову и огромную спину. Но когда гарпун по рукоятку вонзился в неё и Плениснер крепко сжал в руке верёвку, она рванулась вперёд с неистовой быстротой и повлекла за собой шлюпку. Через мгновенье шлюпка перевернулась, охотники оказались в воде, а морская корова вместе с гарпуном и верёвкой исчезла в глубине, оставив за собой в волнах розовый кровавый след.